Хороший у Зои муж. Некоторые казаки чурались занятий домашним хозяйством. Посмеивались: «Казак тем и гладок, что поел, и на бок». Мол, бабье это дело, а не мужское. А Михаил всегда жену любил и старался беречь. По возможности. Только как убережешь того, у кого большое хозяйство?
Все в руках у женщины спорилось, уже в скором времени большие, в ладонь, пирожки, шипя, румянились на сковородке. Но думать-то ей никто не мешал. И вспоминать.
Больше двадцати лет прошло с тех пор.
А было в ту пору Зое, дочери греческого виноторговца Гарегина, шестнадцать лет. Столько же, сколько сейчас ее дочери. Тоненькая будто лоза девушка с огромными черными глазами и длинными ресницами, которые бросали тени на ее персиковые щеки, пленяла своей красой мужчин. И молодых, и старых, чем не старый еще Гарегин откровенно гордился.
Девушку в семье любили, баловали. И родители, и братья – их было в семье пятеро.
В поселке семья считалась богатой. У них был большой белый дом, стоявший на взгорке у моря, а земля – почти пятьдесят десятин – была засажена виноградниками.
Зою – на самом деле ее звали Зоэ – как раз готовили к свадьбе. Она давно обменивалась взглядами с соседским сыном местного винодела. А так как обе семьи были примерно одного достатка, ее свадьбе с Давидом никто не стал препятствовать. Зоэ думала, что полюби она бедного юношу, ее бы и тогда не неволили. Отдали замуж за того, за кого бы захотела.
Только свадьба-то и не состоялась. Как раз в это время казаки устроили набег на их селение. Бравый казак Михаил Гречко пленил прекрасную гречанку, привез ее на Кубань и вскоре сделал своей женой.
Ее крестили в церкви христианкой, и записали как Зоя Григорьевна. Знал бы отец Зои, как казаки переделали его имя! Вот и внук Гарегина, которого он так никогда и не увидел, тоже стал Григорием. Будто бы в честь своего греческого дедушки.
Первенец Зои родился в нее – смуглый, кареглазый, очень похожий на Зоиного отца, и вообще на многих ее односельчан. Наверное, потому молодая полонянка полюбила его больше жизни. Позже у нее родилась Люба, потом Григорий, но сердце ее было отдано Семену. Раз и навсегда.
Зоя быстро выучила язык своего мужа, и уже через несколько лет ничем не отличалась от других мужних жен. Но только внешне.
Она не питала какой-то злости на своего мужа – там, откуда она родом, красть невест было делом обычным. Среди ее прежних односельчан порой встречались гречанки с белокожими телами и голубыми глазами, потому что и греки охотно воровали для себя невест в русских землях.
Но что-то мешало ей принять безоговорочно жизнь тех, с кем суждено было ей теперь до конца жизни существовать.