колену и по внешней стороне бедра.
Она, совершенно неподвижная перед моим исследованием, начала слегка двигаться.
Ее колено согнулось, когда я провел кончиками пальцев по внутренней стороне ее бедра и
вокруг ее влагалища. Хриплый стон сорвался с ее губ, и живот напрягся от этого
ощущения.
Я знал, что это не было удовольствием... пока; я знал, что это было от незнакомого
прикосновения мужчины. Я продолжал свое путешествие по ее животу, пока не достиг
нижней части ее груди. Я сделал паузу и перевел взгляд на ее лицо. Ее щеки были
раскрасневшимися. Ее ранее тусклые глаза блестели от страха.
Высунув язык, я провел кончиком по своим губам, медленно и влажно, наблюдая, как она смотрит на меня своими большими девственными глазами. У нее перехватило
дыхание. Сопротивляясь победоносному удовольствию, которое я испытывал от того, как
быстро она реагировала на мои прикосновения, я провел кончиками пальцев по ее пухлой
левой груди. Ее красный сосок затвердел, превратившись в маленькую твердую пику. Я
водил пальцем вокруг соска, наблюдая, как розовая кожа покрывалась мурашками и
трепетала под моими прикосновениями.
И я не мог отвести взгляд. Ее тело было напряженным и стройным. Ее сиськи были
полными и упругими. Ее кожа была такой мягкой. Но это ее выражение лица, от которого
у меня болели яйца и член был твердым, как камень… Несомненно, эта женщина была
напугана, но в ее глазах было что-то еще. Что-то, что еще предстоит назвать, когда я
исследую ее тело нетерпеливой рукой. Это смутило меня, потому что, что бы это ни было, это не было отвращением. Она не смотрела на мое изуродованное лицо и изборожденное
шрамами тело и не пряталась — это было связано, бл*дь, с моим разумом. Это сжимало
чертову грудь.
Мои пальцы неохотно оторвались от ее груди и побежали вверх по шее. Она
застыла, ее конечности выпрямились, дыхание остановилось. Внезапно она сглотнула, когда мои пальцы коснулись ее щеки. Потом мои пальцы замерли. Огромные темные
глаза смотрели на меня, длинные черные ресницы трепетали на ее щеке. Мой желудок
напрягся. Полные губы женщины приоткрылись, и ее теплое дыхание коснулось моей
руки. Что-то внутри сдерживало меня, когда ее темные глаза сверлили меня.
Так мы и застыли на несколько минут. Затем лицо Госпожи вспыхнуло у меня в
голове. Она была единственной женщиной, к которой я когда-либо прикасался. И я
наслаждался каждой минутой причинения боли садистской суке. Но я ни разу не касался