ее лица. Ее уродливого ядовитого лица.
Когда я отдернул руку, мои брови опустились в гневе. Я отступил на три шага. Затем
попятился еще дальше, потом повернулся и направился в заднюю комнату. Как только я
вошел в дверь, я тихо зарычал и ударился головой. Засунув руку в штаны, я крепко сжал
свои яйца, мой член мгновенно смягчился от боли.
Через пять минут я поставил еду и воду на поднос и направился обратно в комнату.
Грузинка все еще лежала на кровати, но ее голова приподнялась, и глазами она нашла
меня, когда я подошел к тому месту, где она лежала.
— Сядь! — приказал я.
Она прижала ладони к кровати и села. Мои ноздри раздулись, когда ее ноги
свесились с кровати, а бедра слегка раздвинулись. Я заставил себя поднять глаза. Они
сузились, когда я увидел ее тело. Она похудела.
В конце концов, женщина подняла голову. Шагнув вперед, я поставил поднос на
кровать.
— Ешь. Пей! — приказал я.
Женщина перевела взгляд на поднос.
Я скрестил руки на груди.
— Ешь. Сейчас же! — громко скомандовал я.
Она протянула дрожащую руку и взяла бутерброд. Затем медленно поднесла
бутерброд ко рту. И все это время я наблюдал за ней. Я даже не пошевелился. Я стоял
прямо перед ней, пока бутерброд не исчез, а бутылка с водой не была выпита.
Женщина вытерла рот, когда я шагнул вперед и убрал поднос. Я поставил поднос на
пол и вытянул руки. Женщина ни разу не отвела от меня своего взгляда.
Глубоко вздохнув, готовый начать, я двинулся вперед, пока не оказался перед ее
ногами. Длинная прядь темных волос упала ей на плечо. С контролируемой нежностью я
откинул ее назад, проведя пальцем по ее щеке.
Женщина напряглась и резко втянула воздух. Очень медленно я положил руки на
кровать по обе стороны от ее тела. Мое лицо вторглось в ее личное пространство. На
таком близком расстоянии я мог различить прерывистое дыхание, с трудом проходящее
сквозь ее сжатые губы. Я прижался носом к ее шее и провел им вверх, пока мой рот не
оказался у ее уха.
— Скажи мне свое имя, kotyonok (прим. пер. — котёнок). — Мой голос был
хриплым и низким, и я провел носом вниз по ее шее только после того, как назвал ее
котенком на моем родном русском языке.
Женщина резко повернулась ко мне лицом, ее полные губы коснулись моей щеки.
Как только ее губы коснулись моей заросшей щетиной кожи, она опустила голову и
прошептала:
— Элен.
Ярость загорела внутри, когда она решила продолжать лгать, но я не позволил