Старичок крутился вокруг меня, щелкая своими ножницами, а меня снова словно окутал какой-то туман.
– Ну, вот готово!
Я выплыл из тумана и взглянул в зеркало. Было бы смешно, не будь так грустно. Старичок добросовестно сбрил мне бороду и усы, а на голове сделал мне ирокез. Волосы на самой ране он верно побоялся трогать, но вот вокруг все, как я и просил его, было сбрито. Ладно одену котелок, и никто не увидит.
Я протянул ему бутылку, врученную мне барменом.
– Полейте на болячку, мастер и … сами может глотнуть.
Старичок не отказался ни от первого, ни от второго.
Вручив Джорджу мятый доллар и монетку в пятьдесят центов, я покинул барбершоп.
Безбородое и безусое лицо приятно холодил ветерок.
«И обожгли мне щеки холодной острой бритвой восходящие потоки», – почему-то пришло в голову.
Помещение аптеки Фрица было не больше барбершопа Джорджа, но гораздо опрятней. В комнате была еще одна дверь, которая, наверное, вела в лабораторию, где взглядам посторонних не место. А лестница слева вела куда-то наверх. Скорее всего, там было жилище самого Фрица.
Одет аптекарь был безукоризненно. Жилетка, брюки в коричневых тонах, белоснежная рубашка. Лысину Фрица обрамляли седые, коротко подстриженные волосы. Недостаток растительности на голове компенсировала седая борода, как у голландских моряков, то есть без усов.
Аптекарь стоял ко мне спиной и что-то переставлял в многочисленных шкафчиках со стеклянными дверцами, занимавшими всю заднюю стену комнаты.
– Добрый день, Фриц, – начал бодро я, но попытка оказалась неудачной.
– Герр Циммерман, с вашего позволения. – Аптекарь повернулся. Из-за очков на меня смотрели строгие глаза.
– Но… , – я указал на надпись на стеклянной витрине, на которой было написано «Fritz’s drugstore».
Аптекарь только поморщился.
– Что вам угодно молодой человек?
– Я хотел бы услышать рассказ о вашем порошке из толченого мела.
Эта попытка разговорить Фрица была еще менее удачной. Аптекарь побелел, потом покраснел, а его голос сорвался в фальцет.
– Вон!
Вместо того чтобы последовать совету разъяренного аптекаря, я тяжело опустился на стул, стоящий у прилавка, и приложился к бутылке, которую все так с собой и таскал.
– Здесь нельзя пить! Я вызову полицию!
– Вызывайте! А я скажу, что это вы мне продали, – устало сказал я и снял котелок.
– О!
Не знаю, что произвело на Фрица большее впечатление: моя прическа ирокез или рана, грубо заштопанная Доком.
– Так вам нужен сульфаниламид? – смягчился аптекарь. Любому ученому нравится, когда его изобретение востребовано.
– И да, и нет, герр Циммерман, – наконец я смог перейти к делу. – Я хочу спасти ваше изобретение, которое некоторые врачи, сами знаете, как именуют.