– Деталей никто никогда не знает, – заметил Монах, – даже майор. Кто ж им расскажет.
…Они расположились за столом в кухне. Воодушевленный Добродеев трещал и не мог остановиться, Монах же был тих и задумчив.
Около семи вечера тренькнул добродеевский айфон. Тот прижал телефон к уху и стал слушать.
На лице его отразилось изумление, и он беззвучно ахнул, уставившись на Монаха. Тот взглядом спросил: что?
Добродеев, прокричав:
– Спасибо, буду должен, – положил телефон на стол.
– Ну? – подтолкнул Монах. – Кто это?
– Мой инсайд. Бомба, Христофорыч! Володю Речицкого сегодня арестовали по подозрению в убийстве! Это же… охренеть! Каков поворот сюжета! Невероятно!
– В убийстве кого?
– Как это кого… – начал было Добродеев, но запнулся.
– Кого, по их версии, он убил? Яника или его девушку? Или обоих?
– Я понял, что Яника… Он очень спешил, сообщил буквально на ходу.
– Но ты не уверен. Надо было уточнить. Твой инсайд – тот, который со стихами?
– Нет, тот вышел на пенсию. Этот краевед-любитель, мы с ним по пещерам.
– Перезвони!
Добродеев потянулся за телефоном. Набрал, прижал к уху.
– Не отвечает!
– Если Яник покончил с собой, то получается, Речицкий убил девушку, – сказал Монах. – Но не факт, и непонятен мотив. Он сказал, ее задушили, а Яник перерезал себе вены… самостоятельно или ему помогли. Ты говорил, они друзья?
– Друзья! Все знают. Вместе в школу ходили, Володя подкидывал ему на фонд.
– Думаешь, он мог? Ты его знаешь лучше. По-твоему, это самоубийство?
– Какое к черту самоубийство! – вскричал Добродеев. – Яник брал от жизни все! Вокруг него вертелись такие красотки… не передать. Он любил шикануть, одеться, смотаться в Испанию или в Таиланд, причем летал первым классом. Все время шутил… Шутки, между прочим, дурацкие. Как-то сказал, что у нас тренер из Японии набирает в борцы сумо, и он дал ему мои координаты. Я как последний дурак ждал звонка…
– Ты хотел в борцы сумо? – удивился Монах.
– Нет! Еще чего! Я хотел взять у него интервью, а он так и не позвонил. Расспрашивал всех, никто ничего. А потом оказалось, что Ребров пошутил, представляешь? Потом рассказывал всем, что я купился. Я с ним полгода не разговаривал, пока он не попросил прощения. А теперь его нет… – Добродеев пригорюнился. – Он был счастлив! Он нашел свою нишу, понимаешь? Совместил работу и хобби, не всем такое счастье. Я бывал у него в доме, перекидывались в картишки бывало. Это музей, Христофорыч! Картины, альбомы, бронза… шикарная библиотека. Коллекция фарфоровых статуэток, одна вообще восемнадцатого века. А мебель! Он умел жить.