– Может, заболел?
Добродеев пожал плечами.
– А ты веришь, что Речицкий убийца? Ты знаешь его много лет.
Добродеев снова пожал плечами, задумался, что было ему не свойственно, и сказал после паузы:
– С Володей никогда не знаешь. По характеру он бретер и дуэлянт, вспыхивает мгновенно, особенно когда выпьет. У него вечно приключения на пятую точку, еще с юности. Они с Яником учились в третьей школе, были неразлейвода. Яник – хитрован, был вроде ангела-хранителя, вытаскивал Речицкого… Вообще, в Янике всегда было что-то порочное, наглость… его не любили. Я учился во второй, между нами была вечная вражда. Молодые, безусые, дурные… – На лице Добродеева появилось растроганное выражение. – Гормоны, адреналин, драйв! Как мы дрались! Это… это поэма! Эпос!
– Ты тоже дрался? – спросил Монах.
– Ну… и я тоже, – сказал Добродеев, но как-то неубедительно, и Монах понял, что приятель соврал. – У Володи несколько приводов, его весь город знал. И вечные скандалы с женщинами, с замужними дамами, четыре раза женат… Другим и одного выше крыши хватает, а тут целых четыре! Ходили слухи, лет двадцать назад привлекался за поножовщину, сумел отмазаться. Пашка Рыдаев честно отработал свой гонорар. Я уверен, он и теперь его отмажет. Деньги страшная сила, Христофорыч.
– Если он виноват, – заметил Монах. – Может, и отмазывать не придется. Кроме того… – Он запнулся. – Кроме того, перерезать вены другу… как ты себе это представляешь, Лео? Морду побить – с его репутацией раз плюнуть, в это я готов поверить, а вот перерезать вены… – Монах с сомнением покачал головой. – Нет. Ты, например, смог бы перерезать мне вены?
– Христофорыч, о чем ты! Конечно, не смог бы.
– Вот видишь! Мне он, скорее, понравился, чем не понравился, – сказал Монах. – Открытый, такие не держат ножа за пазухой. Что видишь, то и получаешь. И пивко приличное. Никогда раньше не пил молодого пива, а тут попробовал. Еще мутное, не отстоявшееся, живое… Как он рассказывал о своей пивоварне! Знал процесс наизусть, каждую подробность. Но! Мухлевал, сукин сын. У него немец работал, пивовар, они на ножах были, тот, чуть не выдерживались технологии, орал: «Бурда!» Речицкий при мне послал его. Удивительно, что он продал завод.
– Между прочим, Яник его отговаривал. А он загорелся: лошадок хочу, хоть ты тресни! У него недавно сдохла какая-то очень дорогая кобыла, он ходил злой как черт. Потому и подрался с Артуром на вернисаже. Они друг друга ненавидят, Речицкий путался с его женой, когда выплыло, был страшный скандал, и она уехала из города. Потом вернулась, и они с Артуром помирились, но такое не забудешь. Тем более Речицкий все время на глазах и на языке. Артуру не везет с женщинами, второй брак, и снова неудачный. Они, конечно, помирились, но, сам понимаешь. Бывают ситуации, когда лучше разбежаться. Что делать будем, Христофорыч?