Купцов вновь спрыгнул с трансмиссии и, пригибаясь, побежал за угол забора.
Танк, взревев двигателем, вылетел на пустырь.
«Обухов, смотри вон яма, давай в неё заезжай, а то мы и так, как на ладони! – лейтенант, едва высунув голову из люка, заметил впереди большую артиллерийскую воронку. – Кравченко, начинай стрелять по забору, с левого края давай!»
Танк начал обстрел забора, находящегося на расстоянии менее трехсот метров. Щербаков вертел командирской башенкой по сторонам – слева разрушенные постройки из красного кирпича, справа и впереди забор из бетонных плит. Но с верхних этажей молочного и консервного заводов танк представлял собой отличную большую мишень на голом пустыре, поэтому Александр всё время торопил Кравченко: «Быстрее целься! Нам нельзя тут задерживаться!»
Пушка бухала выстрелами, танковый конвейер пустел, а лейтенант считал, сколько осталось до последнего выстрела.
Вскоре сплошная бетонная стена зияла провалами, куда свободно мог бы проехать танк.
«Всё, товарищ лейтенант, можно сваливать!» – сказал наводчик, и грохнул последний выстрел.
«Обухов, давай назад! – срывающимся от волнения голосом прокричал Щербаков. – Вроде пронесло», – подумал он, когда танк, выехав задом из воронки, развернулся на месте и устремился в обратном направлении. За тем же углом забора их ждал комбат Купцов.
После обеда, когда боекомплект 157-го вновь был загружен, танковую роту простроили на прежнем месте, перед танками.
«Завтра штурм молочного и консервного заводов, – обратился к танкистам Купцов, – и от действия каждого из вас будет зависеть жизнь ваших товарищей. Война – это вам не игрушки, и сейчас настал тот момент, когда нам всем придется рисковать своей жизнью. Неуверенность или трусость одного человека в бою могут привести к гибели всего экипажа. Если кто-либо из вас не уверен в своих силах, сомневается в себе, наконец, просто боится, должен сказать это сейчас! Никто вас не осудит за это. Не боятся только дураки. Но, отказавшись сейчас идти в бой, вы, может быть, завтра спасете чью-то жизнь. Поэтому, кто не уверен в своих силах – шаг из строя!»
Но ни один человек не сдвинулся с места. О чем думал каждый? Кто-то не верил, что с ним может случиться что-то страшное, кто-то всё же боялся показать свою трусость перед товарищами. Щербакову вообще казалось всё это каким-то кошмарным сном, что вот-вот он проснется и ничего этого не будет. О том, что его убьют или ранят мыслей не было вообще, единственное, чего Александр боялся – попасть в плен. Он давно решил не сдаваться врагу живым, и на этот случай в его нагрудном кармане лежал автоматный патрон, еще в Дагестане подаренный Абдуловым.