– Он жив, Кэтти, – поспешила успокоить ее Марианна, – сейчас я перевяжу его, а ты пока приготовь горячее вино с медом и пряностями.
Дэнис, который приютился в трапезной возле очага, увидел в дверях отца и бросился ему навстречу. Крепко обхватив руками колени Вилла, он запрокинул голову и посмотрел в его усталое лицо:
– Отец, вы спасли крестного?! Он жив?!
– Жив твой крестный! – хмыкнул Вилл, потрепав сына по волосам: – Куда живее Джона!
Дэнис радостно ахнул и, завидев Робина, помчался к нему, раскинув руки в стороны. Робин рассмеялся, подхватив мальчика одной рукой, поднял его и прижал к себе.
– Ой, крестный! – только и смог сказать Дэнис, разглядывая лицо Робина. Он осторожно дотронулся до вспухающей скулы Робина, обвел пальцем в кровь разбитые губы и поморщился от сочувствия. – Очень больно?
– Не очень! – улыбнулся Робин и поцеловал мальчика в шелковистые волосы.
Его плечи обвили руки Клэренс. Она потерлась щекой о его спину и, когда он поставил Дэниса на ноги и обернулся к ней, порывисто прижалась к его груди.
– Брат! – нежно прошептала она и, подняв глаза, испуганно поднесла ладонь к губам: – Робин!
– Да, сын мой! – в тон ей вымолвил отец Тук. – Ты сегодня неважно выглядишь!
– А это следы тех самых задатков, которые так глубоко восхитили тебя, когда ты исповедовал Гая! – немедленно отозвался Вилл, припомнив священнику их разговор в феврале.
Отец Тук уже собрался ответить Виллу с такой же язвительностью, но увидев, как стрелки осторожно вносят в трапезную Джона, снова посмотрел на Робина, который улыбался, но стоял на ногах с явным трудом, и виновато развел руками.
– Мне надо умыться, – весело сказал Робин, отстраняя сестру, – иначе я перепугаю весь Шервуд своим неотразимым видом!
Но в купальню он не пошел. Добравшись до постели, Робин рухнул на нее и закрыл глаза. С его лица сбежала притворная улыбка, и губы Робина покривились от боли. Он лежал неподвижно, не находя сил, чтобы подняться и хотя бы умыться. Недолго прождав, он услышал легкие шаги Марианны. Она зажгла свечи и села на кровать рядом с Робином. Сняв с него сапоги и пояс, с остальной одеждой она не стала церемониться, просто разрезав ее ножом.
– Ничего, милая, – шепнул Робин, услышав ее прерывистый вздох, и сам не удержался от глухого вздоха, когда ее пальцы бережно, но настойчиво принялись исследовать его тело.
– Надо же! Все ребра целы! – поразилась Марианна. – А судя по кровоподтекам, должны были быть переломаны.
– Эдрик учил нас не только наносить удары, но и принимать их с наименьшим вредом для себя, – улыбнулся Робин, чувствуя, как влажная салфетка смывает засохшую кровь с его лица.