Вилл удивился церемонности ее вопроса и еще больше – печальной обреченности, прозвучавшей в ее голосе.
– Что заставляет тебя сомневаться в честности моих намерений?
Тиль отвела взгляд, тяжело вздохнула, и Вилл все понял. Он рассмеялся и погладил ее по голове, успокаивая:
– Я попытаюсь объясниться с твоим отцом полюбовно. Эдрик, конечно, опять припомнит мое незаконное происхождение и то, что я объявлен вне закона, и будет прав в своих упреках…
– Нет, Вилл, дело вовсе не в тебе! – воскликнула Тиль. – Вернее, в тебе, конечно, но не так, как ты полагаешь! После свадьбы графа Робина и леди Марианны отец сказал мне, чтобы я не смела и думать о тебе, потому что ты принадлежишь к слишком знатному роду, чтобы я мечтала однажды стать твоей женой. А отдать единственную дочь в любовницы даже сыну графа Альрика отцу претит.
Вилл с еще более возросшим удивлением выслушал ее признание и, упав на спину, расхохотался.
– Наш наставник верен себе до конца! – сказал он сквозь смех. – Ничего, Тиль! Если он заупрямится, я попрошу Робина походатайствовать за нас!
Тиль радостно улыбнулась и прильнула к Виллу. Едва он бережно обнял ее, как она склонила голову ему на плечо и закрыла глаза.
– Я люблю тебя с малых лет и всегда буду любить, Вилл! – прошептала она, скользя пальцами по его руке. – И Дэниса. Конечно, я не на много старше твоего сына, чтобы заменить ему мать, но я буду любить его, как старшая сестра. Я постараюсь быть тебе хорошей женой, чтобы ты всегда был доволен мной!
– Я знаю, малышка, – ответил Вилл и, перехватив руку Тиль, поднес ее пальцы к своим губам.
Тиль запрокинула голову и посмотрела в его пронизанные солнечным теплом глаза.
– И тогда со временем, может быть, и ты полюбишь меня, – почти беззвучно сказала она.
Вилл провел кончиками пальцев по ее лицу, очертил контур ее нежных губ и, глядя Тиль в глаза, тихо сказал:
– Тебе не надо ждать. Я люблю тебя.
Ее глаза вспыхнули, засияли, губы задрожали в счастливой улыбке.
– Это правда? – одними губами спросила Тиль, не в силах поверить своему счастью.
Он ответил ей ласковым взглядом, на миг сомкнул веки и тихо, словно давал клятву, ответил:
– Да.
Когда Тиль уснула у него на груди, Вилл долго лежал без сна. Свеча догорела и погасла, и он широко открытыми глазами просто смотрел в темноту. Решение принято, и не в привычках Вилла было отступать. «Тебе все равно, на ком жениться, Вилл!» – прозвучал в его ушах печальный и насмешливый голос Мартины, которая в марте так поспешно уехала из Шервуда домой, что ее отъезд походил на бегство. Нет, не все равно. По крайней мере, если он для Тиль составляет счастье и смысл жизни, то почему бы не посвятить ей жизнь, сделав счастливой ее? Перед глазами Вилла возникли нежные очертания Элизабет, темно-карие, почти черные глаза, красивое и нежное лицо в обрамлении светлых, очень светлых волос. «Не сердись на меня, милая, – мысленно попросил он. – Я все равно однажды приду к тебе, моя Светлая Дева! А сейчас я должен был поступить так, а не иначе. И я устал быть один, Лиз! Устал без тебя».