– Ну, вот ещё выдумали! – фыркнула Стешка. – А с кем же барышне дружить и где искать женихов? Губернаторский дом один остался, куда её ещё приглашают. Точно уйду от вас. Хватит с меня! И прям завтра!
Стешка рванула к двери, но возглас хозяйки заставил её обернуться. Авдотья Семёновна схватилась за сердце, как за последний аргумент в споре, и откинулась на спинку кресла. Шурочка обмахивала ей лицо салфеткой.
– Ах…Ох…Предательница! Пригрела я змею на своей груди…
– Стеша, пожалей бабушку! – умоляюще посмотрела на служанку Шурочка.
Стешка нехотя подошла к хозяйке и подала той воды. Бабушка подняла глаза на неё поверх чашки, но служанка отвернула голову в сторону. Бабушка, кончив пить, продолжала стонать и охать. Шурочка попросила девушку помочь, и они вдвоём отвели барыню на второй этаж и уложили в постель. Шурочка предусмотрительно вышла за дверь, давая возможность женщинам спокойно поговорить и уладить раздор.
– Так, что, ты завтра уходишь? – тяжело дыша, спросила Авдотья Семёновна.
Стешка кивнула, поправляя ей подушки за спиной.
– И что же, к этой…Дуниной?
Стешка снова кивнула.
– Значит, сговорились…У меня за спиной! И когда же, позволь узнать, вы всё порешали?
– А вот сегодня утром на рынке и порешали. Я говорю: “Надоело мне работать у Филипповых. Не уважают, мало платят, каждую копейку считают.” А она мне говорит: “Переходи ко мне. Я плачу хорошо, денег не считаю, свечки не берегу, будешь у меня не служанкой, а компаньонкой!” О, как!
Филиппова замерла на подушках, подавив негодующий возглас, и только с досадой поджала губы.
– И сколько же она тебе будет платить?
– А сколько-нибудь да заплатит! – махнула рукой Стешка. – Уж не меньше вашего, барыня.
– Ну-ну, иди-иди, – ухмыльнулась бабушка. – Посмотрю я, сколько ты у неё продержишься. Только знай, что обратно не приму!
– А что же это вы, разрешите спросить, кошку Дусей назвали в честь Евдокии Петровны?
– Да Бог с тобой! В отместку ей!
Стешка пожелала ей напоследок спокойной ночи, посадила кошку ей на подушку, где та любила засыпать, мурлыкая, и, откланявшись, вышла из спальни. Ещё долго Авдотья Семёновна не могла заснуть, сетуя на тяжёлый и неуступчивый характер служанки и предприимчивость Дуниной.
В соседней комнате Шурочке тоже не спалось. События дня скопом решили пронестись у неё в голове, и её сердце то замирало, то стучало с бешеной силой. Она старалась не думать о времени, проведённом в тёмной сырой кладовке, а сконцентрироваться на ярких и живых картинах: встрече с Императрицей, её тёплых глазах и ласковых словах. Кому сказать, ведь не поверят! А хранить такое в сердце для Шурочки было очень тяжело. Но теперь и со Стешей нельзя было поделиться, ведь с завтрашнего дня она – служанка в другом доме. Шурочка не могла избежать и воспоминаний о своём незнакомце, который так некстати открыл свою дверь и опрокинул поднос, и так кстати явил свою доброту и принёс ей другие чайные чашки.