– Теодор Симон Харман, – продолжал дедушка, – ты обвиняешься…
За его словами настала длительная, почти бесконечная пауза.
– …в совершении запретного колдовства и неподчинении законам Элиуса и этого Круга…
Теодор замер, ожидая намного ужасных обвинений в разглашении тайн Ночного Мира и в том, что он полюбил смертную. Однако их не последовало.
– Ты вызвал духа и перевёл его через грань, ты соединил двух людей, применив запрещённые любовные чары…
А затем дедушка произнёс имя Блейка. Его обвиняли в создании кулона из запрещённых материалов и соединении двух людей при помощи запретных любовных чар. Дэна обвинили в помощи Теодору во время обряда вызывания духа. Голова Теодора кружилась, тело покалывало, будто через него проходили едва ощутимые токовые разряды. Ему было страшно, и одновременно он испытывал облегчение. Они не в курсе… Они не в курсе самого худшего и никогда не узнают, если он сам не скажет.
Дедушка закончил зачитывать обвинения и теперь говорил своим обычным голосом:
– Должен сообщить, что вы все трое сильно меня расстроили. Особенно ты, Теодор. Конечно, от этого своего внучка, негодника Блейка, я всего мог ожидать. – Он кивнул на Блейка. – А что касается тебя, Теодор, я всегда считал тебя более разумным.
Дедушка был очень расстроен: Теодор был его главной надеждой – такой восприимчивый, всегда такой добрый и послушный, самый многообещающий из прямых потомков Хранителя Очага! И теперь на всех лицах членов Внутреннего Круга он видел разочарование.
<<Я не оправдал их надежд, я опозорил собственный род… Какой стыд!>>
Теодор был готов сквозь землю провалиться, но тут он вновь заметил состояние Блейка.
Блейк резко вскинул голову. Он выглядел гордым, уверенным в себе и почти спокойным.
– Я хочу знать: кто предал нас? – спросил он специально громким шёпотом. – Кто бы это ни был, он горько об этом пожалеет.
И тут Теодор очнулся от страха. То, что все расстроены, в общем-то большого значения не имеет. Можно стоять перед Внутренним Кругом, держа голову высоко поднятой. Блейк буквально доказал это. Внезапно Теодору стало смешно: всю свою жизнь он попадал из-за Блейка в неприятности, а теперь они стояли перед лицом самого Внутреннего Круга, и всё из-за него, Теодора. Но Дэн тоже был в беде. В его глазах блестели слёзы. Когда Теодор это увидел, к нему возвратился дар речи.
– Выслушайте меня. Я признаю, что виноват, только до того, как вы продолжите, я хочу сказать…
– У тебя ещё будет возможность выговориться, – перебил его Отец Кибел.
Его голос был грудным, очень гармонируя с его немного полной и коренастой фигурой.