Так они и решили. Собственно, другого ничего и не оставалось делать, не идти же ночью по незнакомым диким и топким местам.
Неподалеку от них собрался расположиться и Рында. Он уже намеривался найти и для себя место посуше, да вдруг на выходе из болота уходил в майну, в топкую трясину. Писатель-либерал попытался выбраться самостоятельно, но ничего не получалось.
Мысли у него заработали лихорадочно. Надо было срочно становиться видимым и звать анархистов на помощь. А вдруг они его не услышат или не станут вызволять из беды. Ведь для них он никто. Тем более, черепоносцы категорически не переваривают всех иностранцев, особенно американцев, англичан и японцев.
Время было терять нельзя. Ведь пройдёт несколько минут – и не будет на свете славного борца за свободу и демократию правящей верхушки США на… чужих территориях. Уже в последний момент он сообразил, что, на правах автора произведения, может запросто вернуться в реальную обстановку, в свою городскую квартиру, и это – спасение.
Так он и поступил.
Снял с себя грязный джинсовый костюм и бросил его в ящик с нестиранным бельём. Всё теперь придётся делать самому. Да и чёрт с ним! Как-нибудь, справится, обойдётся без Ренальды.
Роберт Борисович, не раздумывая, принял ванну. Отыскал к шкафу старый помятый клетчатый пиджак, жёлтую рубаху и брюки в полоску. Примерно, в таких польские крестьяне в конце восемнадцатого столетия ходили на покос. Не раздумывая, пан Рында принял ванну. Смыл себя грязь и пыль дорог.
Допил оставшуюся водку, закусил, чем придётся и вновь… вернулся невидимкой в свой роман, в то место, где на ночлег расположилась компания анархистов Плотова.
Они выбрали на небольшой возвышенности полянку, где можно было присесть и набраться сил для дальнейшего пути. Обилие змей, большей частью, не ядовитых – амурских полозов – их не смущало.
– Золото добудем и блестяшки разные, и всё! – Афанасий стал предаваться мечтам, вытаскивая из вещмешка сало и хлеб, – там у меня, товарищи мои славные, начнётся совсем другая жизнь. Я же ведь не Нестор Петрович и не Яков Иванович. У меня ведь не великие дела, как у него, батьки Махно или у Тряпицына. Талантов не хватит! Я женюсь на своей Евдокии! Окончательно решено и обжалованию не полежит. Даже, именем революции!
Они разрезали на более мелкие куски солёное сало и хлеб. Павел зачерпнул тут же, из родника, деревянной чашкой воды. Они принялись торопливо есть.
Но этой пищи оказалось мало. Поэтому вслед за салом пошла и жёсткая сухая сохатина. Не взирая на то, что невидим, пару кусков мяса успел запихать себе в рот и Рында и, не разжёвывая, проглотить.