Панфера дал знак центуриону Квадрату идти за ним следом и скрылся в глубине прохладного сумрачного коридора, быстро прошёл в свои комнаты, кинулся на ложе и, облегчённо переводя дух, взял с подноса горсть вяленого винограда, высыпал себе в рот. Потом Панфера подтянул к себе запотевший кувшин с вином и, обливаясь, шумно хлебнул из него. С нарочитым равнодушием спросил центуриона:
– Вижу, ты, Квадрат, не нашёл Мессию.
– Нет.
– Ну, а кто-нибудь на горе Елеонской был?
– Да, несколько нищих.
– И ты думаешь, что Мессия не мог быть таким среди этого сброда?
– Так ведь он царь иудейский. Неужели в рванье будет ходить? – смеясь, ответил Квадрат. – Народ такому не поверит.
– Правильно говоришь, а я думал, что ты дурак. А теперь скажи мне: был ли там человек лет двадцати с лицом гладким, некрасивым и, как будто, усталым?
– Да, был. Он как раз и сидел со своей братией на поляне и делил куски хлеба. К тому же, Панфера, я знаю Февду Мессию.
Комендант одобрительно кивнул головой, сел на ложе и указал глазами на кувшин.
– Выпей, ты хороший солдат. Я буду говорить о тебе прокуратору.
Он подождал, пока центурион пил вино. И когда тот, повеселевший, оторвался от кувшина, добавил:
– Найди Февду, и ещё сегодня распни его… Да что мне говорить. Ты сам знаешь, Квадрат, как понравиться Понтию Пилату.
И он махнул рукой в сторону входной двери. Когда центурион вышел из комнаты, Панфера наклонился над ложем и вытянул из-под него небольшой сундучок, в котором комендант хранил свои личные и деловые документы, открыл, взял в руки связку папирусных свитков. Панфера развернул один свиток и любовно оглядел план усадьбы. Счастливо смеясь, провёл грубым пальцем по ровной строчке слов, медленно прочитал:
«…рядом небольшой холм, а внизу родник с ледяной водой. Над ним стоит беседка…»
На глазах Панферы заблестели слёзы, он выдавил их кулаком и раскрыл второй папирус, на котором был рисунок городского дома. Отрицательно мотнул головой.
– Нет. Я хоть и плебей, но – богатый. С плебеями селиться не буду, а впрочем…
И он, рассеянно глядя перед собой, улыбнулся детской улыбкой, мысленно видя, как он возлежал в носилках, которые несли крепкие рабы, одетый в дорогие одежды, с золотыми перстнями на руках, завитый и умащённый дорогими маслами, а не овечьим жиром, как всякий сброд, и декламирующий стихи. А соседи – выглядывали из своих нищих домов и, разинув изумлённо рты, кричали:
– Эй, смотрите – этот вельможа точь в точь похож на Панферу!
Панфера сильно распахнул рот и, оглушая себя хохотом, ударил кулаком по столу.
– Да! Так оно и будет!