Когда Антипатр выскочил на резвом скакуне из ворот, он в это время находился в сильнейшем раздражении. Он проклинал себя за то, что дал согласие Анне сопровождать его в дальней поездке по стране. И теперь из приличия и уважения к первосвященнику Антипатр вынужден был соблюдать субботу, слушать бесконечные споры Зосимы и Матафеи, которые наоборот были очень польщены тем, что они находились в свите тетрарха и говорили непрерывно вот уже вторую неделю. Они были уверены в том, что их беседы и споры должны нравиться и услаждать слух Антипатра. Ведь они говорили о Боге!
Едва всадники оказались на улице, как толстяк Зосима и Матафей, отчаянно колотя ослов пятками ног, пробились вперёд и заняли место рядом с тетрархом, по другую сторону от которого, тоже на осле, ехал Анна, муж в годах.
Зосима округлым движением поправил сумки, что висели у него по обе стороны головы, приклеенные к вискам. В этих хранилищах лежала «шема». И счастливый тем, что его сейчас будет слушать сын Ирода Великого, фарисей сильно чмокнул толстыми губами и после длинной паузы, необходимой для того, чтобы раззадорить любопытство Антипатра и его свиты, громко сказал:
– Главное в Законе Моисея Закон о кистях. Мой отец, спускаясь по лестнице, зацепился за что-то кистью, оторвал её и не двигался с места в течение суток, пока в дом не зашли его друзья и не пришили кисть на место.
Зосима указал на угол своего таллифа, где висели кисти.
Книжник Матафей так и взвился на осле и, протягивая руки к Антипатру, возопил:
– Государь, это наглая ложь! Не верь этому человеку! Он лжив, как тысяча язычников!
– Я лгу?
– Да, потому что тебе хорошо известно, что главная заповедь Святого Писания, это та, в которой говорится об омовении рук. И нарушение сего закона так же преступно, как и человекоубийство!
И он, торжествующе показал чисто иудейский жест, словно умывал руки, а потом сильно потряс длинным пальцем в воздухе.
– Высокочтимый и мудрейший равви Акба, будучи в заточении и получая воду в количестве только для удовлетворения жажды желудка, предпочитал умереть от неё, чем нарушить закон и кушать, не умывши рук!
И едва сказав это, Матафей, зная, что Зосима немедленно бросится в атаку, выхватил из пояса сочный финик и, держа его перед своими губами, пронзительным воплем начал читать все двадцать шесть молитв, которые всякий истинный иудей должен был произносить перед вкушением пищи.
Все замолчали, соблюдая закон.
Зосима прикрыл глаза. Его толстое тело волновалось от ярости, а в его мыслях звучал чужой голос, не Зосимы! « До каких же пор этот проклятый Богом тонкий хрен будет раздражать меня?»