– Вот и наступили времена, когда гордые властители Вселенной встают на колени перед рабами Цезарей, а грубое лицемерие является нормой поведения каждого из нас.
И он, тяжело переживая прошлые свои минуты унижения перед Цезарем в ярости бросил чашу на пол. Все насторожились, ожидая ответа царя. У того от бешеного прилива крови к голове потемнело в глазах. Но приветствие Иродиады заставило его опомниться и даже улыбнуться взъерошенному философу, который чем сильнее страдал за свой страх перед Цезарем, тем сильнее жаждал проявить сейчас смелость, презрение к людской слабости и искал повод для дерзкого поступка, чтобы успокоить этим свою измученную совесть.
Антипатр, пожав плечами, с мягкостью в голосе сказал:
– Сенека, если ты обращаешься ко мне, то я отвечаю: мне чужеземцу трудно судить о ваших нравах.
И он направился к Иродиаде под одобрительный гул голосов и хлопки аплодисментов. Антипатр селя в кресло рядом и иудейкой, сделал нетерпеливый знак юным поэтам, которые окружали Иродиаду, удалиться прочь. Иродиада из-под полуопущенных ресниц рассеянно следила за Иудой, о чём-то думая и слегка улыбаясь хитрой улыбкой. Она вздрогнула, когда услышала голос Антипатра:
– Я хочу поговорить с тобой. Обрати на меня свой взгляд.
Пушистые ресницы Иродиады затрепетали, потому что властный рык царя грубо пронзил её мысли. И молодая женщина, возмущённая тем, что её так неучтиво обеспокоил её дядя, подняла голову и холодно посмотрела на царя широко открытыми глазами, в которых появился гнев. Губы Иродиады уже презрительно покривились. Она уже готова была сказать что-то неприятное для него, но он, боясь её оскорбительных слов, торопливо простёр к ней руку и заговорил:
– Иродиада, выслушай меня. Я буду не многословен, как все эти трусливые римляне.
– А мне говорили, Антипа, что когда ты видел отца своего – Ирода Великого – то всякий раз от страха падал на землю.
Антипатр поморщился. Он уже успел забыть давний страх перед отцом. И теперь напоминание о нём больно резануло его душу. Но ведь резала душу красивейшая из женщин. Он вздохнул и продолжал:
– Я пришёл сказать тебе: войди в мой дом.
Изумлённая Иродиада всплеснула руками и сердито прошептала:
– Да как ты посмел говорить мне такое, ничтожный Антипа. Ведь ты знаешь, что меня насильно выдали замуж. И я не хочу второй раз, оставляя ничтожного супруга, идти к худшему…
– Иродиада, выслушай меня. Я в милости у Цезаря и скоро буду царём всей Палестины. А ты станешь царицей. Тебе будут завидовать во всём мире. Тобой будет восхищаться Рим.
Красавица сделал протестующий жест.