Сопровождать Публия вызвались Никандр и Гордий, которым, по их словам, надоели высокие цены и строгие порядки Птолемаиды. Однако Публий сильно подозревал, что у обоих конников в Хакре было запрятано немало добра, награбленного во время кровавых погромов в кроносов день, и им не терпится снова наложить на него руки. Оба с нежностью вспоминали вольные нравы Хакры и успели соблазнить ими нескольких воинов, которые вызвались добровольцами. А возможно, их соблазнило обещание эфессца "пошарить по еврейским деревням". Самого Публия это даже не покоробило, ему было просто все равно. Его мучили все те же вопросы и он упорно не понимал, зачем ему нужно тащиться за сирийцами в Ерушалаим, и что он будет там делать. Тем не менее, он покорно присоединился к небольшому отряду, в котором, кроме верховых Никандра и Гордия, были теперь еще семь пеших пельтастов, и даже принес вместе с ними жертву Зевсу на алтаре главного храма города. Никандр и Гордий сели на неведомо где добытых коней, предоставили Публию мула, на которого он безропотно взгромоздился, и маленький отряд тронулся в путь. Вначале, дорога пролегала через земли, контролируемые селевкидами. Здесь жили разные народы, одних называли филистимлянами, других самаритянами, имена прочих Публий не запомнил. Казалось, в каждой следующей деревушке жил еще один народ, говоривший на еще одном непонятном языке. Впрочем, все они знали койне и арамейский, на котором худо-бедно Публий уже научился изъясняться. Жили здесь и евреи, но одних из них называли иудеями, в то время как другие почему-то звались исраилитами, и похоже было, что одни недолюбливают других. Деревенские жители, как иудеи, так и не иудеи, не выказывали особого восторга, предоставляя Публию и его спутникам ночлег, еду и фураж, но папирусный свиток с печатью наместника делал свое дело, и небольшой отряд всегда был сыт и имел крышу над головой для ночлега. Чем ближе они подходили к границе с Иудеей, тем мрачнее и неохотнее их принимали. Сказывалась близость мятежных территорий, вторжение из которых уже не казалось таким невозможным делом, и деревенские старались на всякий случай не демонстрировать излишней лояльности сирийцам.
Сложности начались. когда отряд вступил в пределы Иудеи. Здесь уже хозяйничали мятежники, поэтому в деревнях сирийцев не принимали, и им приходилось ночевать в лесу, подъедая взятую с собой еду. Вначале запасы пополняли налетами на деревни, стараясь выбирать поселения поменьше. Но в одной из таких деревушек они получили серьезный отпор и потеряли двоих: одного пронзила меткая стрела, а второго крестьяне забили мотыгами. Теперь приходилось передвигаться ночью, а днем отсиживаться в лесу. Это тоже было небезопасно: одного из пельтастов задрал медведь, в пещеру которого они неосторожно вторглись. Медведя забили, и тогда Публий впервые попробовал медвежье мясо. Неожиданно доставшееся им мясо завялили и теперь у них было достаточно еды, но двигаться вперед было опасно. Здесь, в верхней Иудее, вблизи Ершалаима, дороги патрулировали вооруженные группы пеших иудеев, встречи с которыми пока удавалось избежать. Ходили они по трое, и маленькому отряду не составило бы труда с ними справиться, но осторожный Никандр запретил это делать. Пока что, отряд укрылся в найденной ими небольшой расщелине, полностью заросшей колючим кустарником, но достаточно большой для двух лошадей и мула. Своей открытой стороной расщелина нависала над пропастью, а в конце другой была небольшая, но уютная пещера, к счастью, без медведя. Попасть сюда можно было только по узкой тропинке вдоль скалы. Пока Публий с еще одним пельтатстом разводили костер, Никандр долго обсуждал что-то с Гордием. Наконец, было решено, что Гордий с пельтастами пойдут на разведку и попытаются найти безопасную тропу к Хакре, а Публий с Никандром останутся их ждать. Ждать пришлось целых пять дней и дождались не всех, далеко не всех. Из отряда вернулся только Гордий, но вернулся не один. За собой он вел обнаженную девушку со связанными впереди руками. Лица ее не было видно, его закрывали вьющиеся темные волосы, на подбородке и бедрах были видны кровоподтеки, стройные босые ноги тоже в крови.