– Все готово, господин – равнодушно ответил Публий.
Горькая волна отпустила, и теперь на него навалилась апатия. Из шатра он вышел вместе с Птоломеем, и вместе с ним отправился назад, в город. Лысина архистратига сверкала в свете луны рядом с инженером, он явно хотел поговорить.
– Послушай, римлянин – начал он – Я, конечно, не оспариваю повелений Базилевса, но чувствую, что возможно это путь в тупик. Ты же инженер и знаешь, что такое пружина: чем больше давишь, тем сильнее она сопротивляется.
– Пружину можно и сломать – пожал плечами Публий.
– Ну да, и при этом разнести все вокруг, если она была прочна – возразил его собеседник – А мне кажется, что иудейская пружина весьма прочна.
– Так что же ты предлагаешь?
– Пока ничего. Я всего лишь главнокомандующий, а не наместник. Но я бы действовал иначе…
Как именно он бы действовал, он не объяснил, а Публий не спрашивал. Прошло несколько недель. За это время Публий успел сблизиться с опальным Никанором. Стратиг много пил, мало разбавлял и был весьма удручен немилостью наместника. Его унылый настрой был понятен инженеру, который и сам переживал не лучшие времена. Ему по прежнему всюду мерещились все те же яркие глаза, и непонятная тоска не покидала его, что еще больше сближало его со стратигом. Впрочем, Лисий был далеко, и постепенно Никанор воспрял духом, чему способствовали и непрерывные возлияния. Как ни странно, он не обозлился на Птоломея, отзывался о нем только одобрительно, хотя и называл его исключительно Макроном. Именно от Никанора инженеру удавалось получать последние сведения о передвижениях войск. Главнокомандующий разбил армию на три войска. Горгий получил обещанные ему силы и тщательно готовил нападение на Мицпе, рассылая во все стороны конных и пеших лазутчиков. Никанору он придал главные силы и приказал разместить их в Эммауме. Для себя он придержал несколько хилиархий резерва около Йокнеам.
Эммаум действительно оказался кучкой деревень среди невысоких холмов, на которых дубовые рощи сменялись полями, а поля – снова рощами. Войско расположилось на перекрестке двух дорог, раскинув свои костры по ближним полям и распугав земледельцев. Слоны паслись под развесистыми дубами, всадники располагались подальше от них, чтобы не нервировать коней, а пешии разбили лагерь между ними. В отличии от римских легионеров, у эллинов не было ни палаток, ни рвов, ни сторожевых башен. Воины попросту располагались вокруг костров группами по десять-двадцать бойцов. Публию повезло больше – он и его помощники с относительными удобствами устроились на инженерных повозках и под ними. Приказа собирать машины пока не поступало, и поэтому было тесновато, но никто не жаловался.