Ну а дальше вы уже знаете.
«В архивах ГПУ не нашлось дела о кладе, хотя Медведев не раз говорил, что все сокровища были сданы государству по акту. Но где этот акт и куда подевались сокровища батьки Махно? Не исключено, что протоколы допросов 37-38-го годов, где Лев Задов рассказывал, какой ценой выкупил свою жизнь и получил чекистскую работу, из дела просто-напросто изъяли и уничтожили.»
Не исключено, что к этому приложил руку Рудь, или кто-то из его сообщников. Уверенности в моих суждениях, мне придает и тот факт, что допросы, которые со мной проводил в течение почти шести месяцев Рудь, изобиловали и запугиваниями, и хитрыми уловками, и «спец средствами» при проведении допросов, а по-простому мордобитием. Не было случая, что бы при очередном допросе, я хоть раз не получал кулаком в челюсть или глаз. Сокамерники, то ли в шутку, толи всерьез делали ставки. Приду я после допроса с очередным синяком под глазом, или разбитой губой. За эти месяцы мое лицо как будто окаменело, и побои приносили мне больше моральную боль, чем физическую.
Мое счастье, что Рудь не догадывался о существовании карты и тем более не знал о тайнике с полковой казной Махно. Если бы я выдал себя хоть намеком, то думаю, что он нашел бы методы и способы разговорить меня. А так все закончилось тем, что кроме сына врага народа, мне еще был инкриминирован саботаж в проведении переписи населения.
Известная фраза «Сын за отца не отвечает» была произнесена Сталиным в декабре 1935 года, на совещании в Москве передовых колхозников с партийным руководством
Однако через пол годы вышло постановление, по которому было предписано, всех оставшихся после осуждения детей-сирот до 15-летнего возраста взять на государственное обеспечение, что же касается детей старше 15-летнего возраста, о них решать вопрос индивидуально.
Чуть позже я узнал, что на отца, еще в тридцать четвертом году было заведено уголовное дело, как на врага народа, по которому он был заочно признан виновным и приговорен к длительному сроку. А я, согласно принятого Решения Политбюро ЦК ВКП(б), был членом семьи изменника родины и попадал под репрессии.
Во исполнение этого приказа 15 августа 1937 года последовала соответствующая директива НКВД, уже содержащая ряд уточнений: регламентированы тотальные репрессии только против жён и детей, а не вообще любых членов семьи. Это и спасло Елизавету от ареста.
В отношении детей старше 15 лет предписано арестовывать только в случае, если они будут признаны «социально-опасными». В дальнейшем подобная политика несколько раз корректировалась. В октябре 1937 года директивой НКВД репрессии в отношении ЧСИР расширены, однако уже в ноябре такие аресты прекращены. Но я попал под первую волну репрессий, чему с ярым остервенением способствовал Рудь.