– Мишата! – Ворвался в дверь Вольга. – Я только что от Огнезара. Нечай своих у Мала собирает – на Хромого идти! – тут Вольга виновато потупился. – Я ему проболтался, что мы хромого видели.
Мишата хмуро глянул исподлобья на брата, но тот уже лукаво усмехнулся:
– Ну да ничего… Я ему сейчас насолю.
– Что-что ты сделаешь? – Брови Любавы поползли вверх. Но парни уже выбежали за дверь.
Они перелетели по льду через ручей, пронеслись по задворкам и наконец оказались на широкой улице, где стоял выросший недавно постоялый двор. С тех пор, как Рюрик князь очистил широкое Нево от боевых кораблей, купеческие насады без страха стали ходить из Варяг в Греки. Весь, удачно вставшая на большом торговом пути, разрасталась, богатела. Торговые гости из других земель останавливались передохнуть, пополнить запасы воды. И выставляли на продажу товары: яркие паволоки, оружие, дорогие виноградные вина. Сами покупали мягкие искристые шкурки и золотистые меда в пузатых бочонках. Дядька Мал, у которого всегда было богатое подворье, прошлым летом решился, и построил большой дом, да при нём – конюшню и сарай для саней да телег. А после наварил пива, запасся соленьями да копчениями и стал принимать гостей.
Мужчины часто собирались у Мала поговорить за кружечкой пива с копчёной рыбешкой. Строго говоря, молодым парням вроде Мишаты с Вольгой делать в корчме было особенно нечего, но Нечаевичи, судя по лаю собак, доносящемуся из корчмы, были уже здесь. У Мишаты неожиданно тревожно забилось сердце: вдруг кому-нибудь из охотников, заглянувших нынче к Малу, повезёт выследить наконец Хромого.
В пропахшей дымом, кислым пивом и пригоревшим жиром комнате было полно народу. Здесь пили и ели, сидя на лавках или скамьях, за чисто выскобленными столами и пристроив деревянную мису на коленях. Кто-то смаковал жирные блины с рассыпчатой икрой, а кто-то растягивал краюху ржаного хлеба, чтобы подольше побыть в тепле, на людях. До весны, когда работы невпроворот и каждый светлый часок на счету, ещё далеко. Мужики коротали долгие зимние вечера за байками и полной кружкой. Кто-то приходил сюда похвастаться охотничьей или рыбацкой удачей, другой спасался от ворчливой жены, а третий как следует отмечал заключённую сделку.
В дальнем конце залы весело горел очаг. Справа от него широкие дубовые ступени вели наверх, в горницу. Слева была стойка, за которой возвышался хозяин, толстый и рослый детина с тёмной окладистой бородой. Дядька Мал не упускал случая пропустить с гостем чарку-другую, и нос его алел как спелая брусника. От него порой несло, как от винной бочки, однако пьяным его не видел никто. Маленькие тёмные глазки поспевали приметить всё: служанку, заболтавшуюся с кем-нибудь из гостей, забулдыгу, норовящего стянуть у соседа недопитую кружку, двоих мальчишек невесть зачем ввалившихся к нему.