В сопровождении вооруженной охраны Лапьер и Куаньяр приехали в Майенн, второй по величине город одноименного департамента и посетили местную тюрьму.
К комиссарам поспешил присоединиться местный председатель революционного комитета Франсуа Ленуар. Начальник тюрьмы предупредительно открывал камеры, давая возможность рассмотреть заключенных.
Мужчины и женщины опасливо привставали с матрасов, не сводя глаз с суровых молодых людей в чёрном, перепоясанных трехцветными шарфами, в шляпах с круглыми полями и трехцветными кокардами. В одной из камер внимание Норбера привлек худой подросток лет 12-14, сидевший на корточках у стены рядом с мужчиной средних лет.
– Это что?, – резко обернулся Норбер к Ленуару, – скоро станете брать под арест младенцев? Врагов страшнее у Французской Республики уже не осталось?!
Зрачки председателя революционного комитета слегка расширились, он не знал, чего ждать от нового комиссара Конвента, поэтому он произнес запинаясь:
– Гражданин комиссар, они были арестованы до вашего назначения по приказу гражданина Мэнье.
– Немедленно освободить мальчишку.. Кто ты, откуда, почему арестован?, – спокойно обратился Куаньяр к подростку.
– Это мой сын, гражданин, – поднялся с матраса коренастый мужчина лет 36-38, я Жан-Пьер Моро, предшественник гражданина Барбье на должности общественного обвинителя, арестован вместе с журналистом Макэ, разоблачившим финансовые афёры вашего предшественника Мэнье, я отказался подвести его под нож гильотины как «анархиста и нарушителя общественного порядка», и теперь как честный патриот требую и жду справедливости со стороны делегата революционного правительства.. – Моро встал перед Куаньяром и резко выпрямился, – жизнь и честь добрых республиканцев, зависят от вас, гражданин комиссар..
– Я слышал об этом деле и рад, что могу помочь, вы свободны, гражданин Моро, – Норбер выразительно наклонил голову и резко бросил вполоборота, – гражданин Моро и мальчик должны быть освобождены немедленно, Макэ также должен быть освобождён..
Следующая камера и вовсе преподнесла неприятный сюрприз, большинство находящихся там составляли молодые матери с детьми от малышей до подростков 13-14 лет.
Гневно сузив глаза, повернулся Норбер к насупившемуся Ленуару:
– Снова ясли? Чёртов эбертист более всего боялся детей?! Вы читаете постановления или сами себе господа? Чтобы здесь не было ни одного моложе 17 лет! Потрудитесь запомнить, малолетних в приют, беременным женщинам после медицинского освидетельствования отсрочка приговора на 9 месяцев! Нормы парижского трибунала станут нормами и здесь..Я даже не знаю, что еще мы можем сделать для этих несчастных, Лоран..