Де Бресси не выдержал, резко буркнул под нос:
– Вы один из них и вы говорите нам о чувствах!
Тёмные глаза Куаньяра загорелись яростью, граф считает его участником этой резни?! Вырвалось глухое рычание:
– Вы должны помнить, что я всегда относился к вам терпимо! Но сейчас, вы делаете всё для того, чтобы мне захотелось свернуть вам шею!
Де Бресси развернул плечи, словно принял боевую стойку:
– И что же сдерживает ваши страсти, гражданин санкюлот? Что же мешает вам отомстить разом всем нам за оскорбления маркиза Белланже? Уверен, вы и сейчас жаждете мести?
Но Куаньяр уже взял себя в руки и мерил его холодными глазами:
– Белланже мёртв. Хотите узнать, как это вышло? Мы встретились в Тюильри 10 августа. А теперь к делу, именно из-за вашего упрямства мы всё еще здесь. Все немедленно за мной, не желаете сообщать адрес и не надо, идём на улицу Сен-Жак. Я найду для вас квартиру на ночь, а завтра…
– Завтра, мы освободим вас от трогательной заботы о нашей судьбе.
Де Бресси остался непреклонен.
Приближающийся шум, топот множества сапог и деревянных сабо, нестройные звуки «Са ира», воспроизводимой нетрезвыми голосами заставили всю группу остановиться и прислушаться…
– Волонтёры, – сузив глаза, Норбер обернулся к графу, – мы их дождались в результате вашего недоверия и упрямства. Как думаете, куда направляется в два с четвертью ночи вся эта веселая толпа? В Аббатство, в Карм или в Ла-Форс? Настроены ребята более чем решительно…
Побледневшего де Бресси откровенно передернуло. Девушки в молчаливом ужасе прижались к нему, пятнадцатилетний сын де Бресси пытался изобразить смелость, но после пережитого кошмара в стенах Аббатства это у него не получалось.
– Стойте где стоите и не думайте бежать, я член Парижской Коммуны, моего присутствия рядом с вами достаточно для вашей защиты…
А вот и санкюлоты. Бедно одетые длинноволосые юноши и мужчины из рабочих предместий, вооруженные фантастически разнообразно, кто саблями, кто пиками, кто плотничьими топорами и кровельными ножницами, у многих в руках были ножи, привязанные к длинным палкам…
Их весьма много, настроены они крайне воинственно… Норбер невозмутимо наблюдал, не выпуская при этом из поля зрения графа и его семью…
Толпа поравнялась с ними. Действительно, трехцветный шарф, опоясывающий Куаньяра, оказывал определенное действие. Их оглядывали мельком, но не проявляли ни малейшей враждебности, скорее явное почтение.
Неожиданно от толпы отделился худощавый, но мускулистый молодой человек в шерстяном красном колпаке, с пикой в руке, он пригляделся к Куаньяру: