— Нет.
Он продолжил более уверенным тоном:
— Там, Внизу, территориально я недалеко от тебя. Во времени чуть позади. Несколько десятков лет всего. При нужде буду рядом быстрее других.
— Благодарю, — неожиданно для себя я растрогался.
— Твоему Анвару, — прости, нашему Валерию, — крупно повезло. С местом-временем рождения. В условиях, сопровождающих моего Ивана, я его не представляю. Не выживет, определенно. Когда всюду террор, тюрьмы и лагеря… Это видеть надо. Увидишь, ужаснешься, и — познаешь ненависть. К человекам…
О-о! А ведь боль Ерофея не меньше, не слабее моей! Индиго-фактор… Об Иване знаю немного, он тоже из них. Но ведь круто одаренных на планете значительно больше, чем наших «звездочек». Они рождаются в каждую эпоху. Есть поколения, когда их процент резко возрастает. Но кто из них получается? Так называемые гении? Или злодеи? Да те же самые признанные и почитаемые Внизу гении — кто они на самом деле? Так ли уж светлы и благообразны? Среди них, уверен, — и правые, и левые. Люди привыкли желаемое выдавать за реальное. Может действовать и внушенное заблуждение. Результат искушения… А искуситель, кто он? В самом общем смысле ответ ясен. Но конкретно, в каждом случае… Индиго новейшей эры вполне подходят на роль проводников воли того самого обитателя Тьмы. В его руках не одна планета, как оказалось. Нет, в Пси-факторе, даже в его Индиго-варианте, мне не разобраться. Георэм скажет: действует во всех мирах одна, единая воля, вершится одна стратегия. То есть истинный хозяин — один. Это я принимаю. Но ведь важно понимать, как реализуется Единая Воля. А как понять, когда тут и там Шойль-Исказитель?
* * *
Я слишком много думаю. Ерофею надо выговориться, а мне выслушать. Обоим станет легче.
— Эта постоянная борьба добра и зла! Я не могу быть объективен. Зло работает и открыто, и в масках. Исторические оценки абстрактны, безжизненны, даже когда правдивы. А «звездочкам» приходится непрерывно делать выбор. Постоянно противостоять и себе: желаниям, страстям, мечтам.
Он замолчал, и я с сочувствием сказал:
— Понял. Мы как бы вне этого противостояния. У нас нет проблемы личного выбора. Все предельно регламентировано. Отклониться вроде и некуда. Но я же сорвался?!
— Это не срыв, — натянуто, усилием улыбнулся Ерофей; серые глаза блеснули светлой энергией, — Нормальная, правильная реакция. Мы не железные. Нас ведь готовят к какой-то особенной задаче. И Куратор считает — надо созреть, пройти через многое. Но в чем ты точно прав: Внизу мы более беспомощны, чем наши подопечные. Смысла опеки не понимаю… Оперативный отряд, живущий в оранжерее… С нами им не легче, чем без нас. Но я могу ошибаться.