Начал с того, что исключил из личного распорядка коллективную утреннюю зарядку. Строевую подготовку тоже посчитал излишней. Отделение мое на этих занятиях прекрасно обходилось без командира. Поочередно назначал за себя желающих развивать командирские навыки. Но полностью избежать строя невозможно. Передвижения роты и взвода — только в строю и с песней. А ведь хор мне с детства противопоказан! Как и все прочее, совершаемое толпой, пусть и организованной. Маршевые песни путают нейронные связи мозга, я не воспринимаю их смысла.
Грохот сапог по асфальту, громовой армейский ор… В колонне я иду, сцепив отремонтированные зубы, и стараюсь найти взглядом что-нибудь отвлекающее. Но взгляд наталкивается всюду на красную пентаграмму. Символ Империи… Кровавая клякса преследует круглосуточно, ночами пробиваясь багровым ненавидящим глазом невидимого Циклопа.
Мир этот, — я снова убеждался, — крайне близок к миру чужому и чуждому. В нем и обитает жуткий зверь-Нечто, желающий моей крови. Я поселился в казарме, чтобы научиться воевать. То есть обороняться и нападать, защищая Родину. Кто же красноглазый зверь из Тьмы — друг или враг Империи?
Красная пентаграмма родного пространства-времени раздражает. Почему? Золото тоже бывает красным. И почему перевозчиков дерьма называют золотарями? Какое золото ценнее, белое или красное?
Комиссары в фильмах-боевиках пахнут едким потом, портянками и сапожной ваксой. Они держат в мозолистых руках маузеры, шумно втягивают дым искрящих цигарок и гордо сморкаются на паркетные полы. Их сопровождают широкогрудые подруги в красных косынках. Носители белого золота, напротив, чересчур образованы, ходят слишком мягко и прямо держат спину. Они предательски интеллигентны и не способны на безграничный поступок. Их дамы стройны, сдержанны в эмоциях и смотрят на мир через презрительный прищур.
В моей казарме все насквозь красные. Кроме командира роты, — он немного белый. И курит такие же сигареты, как Воевода. Где он их достает, ведь мать у него не секретарь горкома?
* * *
Институтская программа обучения — детский сад. Из меня получается круглый отличник; ведь тут не школа, занятия не пропустишь. Народ постоянно зубрит. В свободное время предпочитаю лежать на койке и размышлять. В школе называли Академиком, тут присвоили Профессора. Повысили или понизили — неважно. Важно, что прозвище фиксирует непохожесть на других. Сам не желая, я выделился из массы. То есть опять не свой…
Как стать своим в не своем отряде? Оказаться от должности командира отделения? Сделать вид, будто не дается математика или тактика общевойскового боя? Засунуть склонность к литературе и поэзии в то самое место? И — включиться в общенародное соревнование. Тут главное — быть не просто сильным, а злым. И давить беспощадно несогласных с твоим мнением-позицией других, менее сильных и злых. Таким путем можно войти в группу избранных, в могучую кучку. А она в роте сложилась. Быть внутри оной — большое преимущество.