Черная перевязь через плечо для поддержки-восстановления плеча… Я не расстроился, напротив. Травма освободила от подъемов по тревоге и полигонов на полгода. Дальше носить перевязь стало неудобно. Случай подтвердил: свобода выше призрачного самолюбия. Пусть Слим и ему подобные доказывают преимущество. Если оно того требует — то его нет! Командир роты и раньше старался не назначать меня в наряды и караулы. А теперь и вовсе запретил — и как «раненого», и как спеца-художника.
Но и свобода не абсолютна, к ней нельзя привыкать. Серафимыч не забывал нашего противостояния. Весной ротный ушел в отпуск, он остался за него. В праздничный день вызвал в канцелярию и приказал заступить дежурным по роте. Это рушило планы на вечер, я отказался. И постарался обосновать отказ, чтобы не пострадать за невыполнение приказа.
— Не имеете права! Дежурным по роте назначается командир отделения или замкомвзвода. Моим отделением командует сержант Новик. Его и назначайте.
Он опешил. Но, собравшись, объявил:
— Тогда погоны на стол! Оденешь курсантские рядовые.
Я улыбнулся, отстегнул погоны и положил перед ним. Серафимыч в тот же день включил меня в приказ на освобождение от должности. Но в волнении забыл освободить от звания. Остался я сержантом без отделения. Но исправлять «ошибку» Серафимыча не стал. Так произошел случай, уникальный в истории Института. И кличка дон Педро зазвучала по-иному. Ведь и минусы без плюсов не ходят. Хоть чуть-чуть…
* * *
Нет, есть все же иные миры. Может быть, и какие-то светлые оазисы-отражения на этой планете имеются. Там не носят в карманах ножей и не пытаются возвысить авторитет через унижение ближнего. И песни там другие. А тут поют так: вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана. Уменьшительно-ласково…
Дону Педро стало легче готовиться к войне за интересы Империи. Он втянулся в общий ритм, научился как-то обходить острые углы. Но все равно считает дни до очередного отпуска и встречи с Воеводой. Он тоскует и по коротким разговорам с Полиной Диомидовной.
Кажется по-прежнему: они хоть и далеко, но будут всегда. Какое счастье: позвонить из аэропорта Ерофейска перед посадкой в самолет до Нижне-Румска. Саша встретит у трапа. И мы на его машине, уже не на мотоцикле, — на берег Румы. Разведем костер, сварим в котелке ушицу из свежепойманной кеты или горбуши, позвеним стаканами. Возможны ли дни дороже этих?
Все люди ошибаются. Дон Педро в фильме сделал несколько ошибок, обеспечившие печальный конец. К ножику, вышедшему из тумана, подвели… Народного тумана. И все эта любовь земная, в коей Тьма подлунная! Дону захотелось вдруг жениться. Пришел бы ко мне за советом, я бы ему показал. Чтобы он увидел, как живут люди, которые женились. Лучше б они шли в монастырь. Но слов не хватит. И мозгов, чтобы понять.