Леда смотрела на гордую фею…
«Кто же она? Айла с поставленной Антэ меткой Лимнии? Или Лимния, мать Эрланга? Женщина с двумя именами и тремя жизнями? Но где сын Лимнии, той, которая настоящая? Ведь Леран — не Эрланг, она точно знает…»
Леран обнял Леду за плечи. Салтыков с Мартином стояли рядом.
— Рада вас видеть, — медленно заговорила Айла, — Я привезла для Славеня кокон с наполнителем-бальзамом. Покажите мне груз.
Серо-бесцветные ошметки, висящие на вздыбленных рельсах и шпалах, беспорядочно разбросанные на гравии, щебне и песке под изломом транссибирской дороги, — они вызвали отвращение у фаэтянки, скривили ей губы, заставили исказить черты непроницаемого лица.
Задумчивая Леда громко спросила:
— Я не поняла — зачем бальзам?
Айла уже пришла в себя и спокойно ответила:
— Законсервируем Славеня. Придет время и клонируем его. Он был лучшим и достоин возрождения.
Леда вцепилась в руку Лерана и закричала:
— Что?! Да ведь он живой! Так нельзя!
Леран погладил ее побелевшие пальчики и сказал Айле-Лимнии:
— Вы поторопились с решением.
Он так и не определил для себя, как называть эту фаэтянку: невозмутимой Айлой, излучающей притягивающее тепло детства, или растерянной Лимнией, холодной носительницей имени его матери.
— Будет по-другому! — объявил Генеральный координатор, — Мы доставим Славеня на Бали. Туда прилетят его сородичи. У них своя медицина. И не нам, а им определять судьбу брата.
— Пусть будет так, — с готовностью согласилась фаэтянка, скользнула взглядом по Леде, добавила, — Хочу развязать еще один узел. Имя мое — Лания. Оно сложено из двух прежних, но и…
— И оно совсем земное, ласковое, — подхватила Леда, успокоенная новым решением судьбы Славеня.
И, обернувшись к Юниверу, нетерпеливо попросила:
— Я пойду? Я знаю, он слышит меня. Он обрадуется…
— Я провожу тебя, — предложила Лания.
Фаэт и два землянина провожали их взглядами. Царственно строгая и величественная Лания и гибкая, переполненная юной непосредственностью Леда. Универсальное, облегающее совершенные формы серебро и цветастое ситцевое платье, играющее на ветру в прятки с красным золотом девичьих ног…
Ощутив мужскую неловкость, Мартин с Салтыковым повернулись к повышающему штормовые баллы Байкалу. И отошли ближе к полотну железной дороги. Эрланг, невольно ослабив над собой контроль, одновременно слушал два разговора: Леды с Ланией и Эрнеста с Денисом.
— Ты изменилась, подруга вождя. Красавица… А ведь я тебя ненавидела.
— Эрнест, мы столкнулись с цивилизацией биороботов? Этот вообще супер… А если таких множество?
— Я знала, Лания. Это ничего, потому что прошло.