Ефремов и Елена обменялись взглядами. Она улыбнулась Демьяну, тот склонил перед ней голову. И, со вздохом оглядев белые пики дальних гор, опустив взгляд на озеро за домом, с тоской сказал:
— Я ведь тоже думал о будущем этого мира. Очень ведь красивая планета. Человеческая… В твоём, Иван, коммунизме, кроется коренное, внутреннее противоречие. Абсолютно непримиримое. Всеобщей грамотностью и эрудицией вожаков его не разрешишь.
Ефремов последними словами Демьяна почему-то возмутился и ответил так горячо, что кружащая над его головой уже с минуту желто-зелёная птичка в испуге перелетела к разочарованному Эрвину.
— Да я понимаю! В бездуховный, бездушный рай ты не хочешь. И я вижу: вот он, рядом. За горами. Все имеют всё желаемое. И все счастливы. Нет и ещё раз нет! У них вариант развитого советского народа — ни классов, ни сословий. Почти как на Гайяне. У них ведь тоже нет никакого разделения, неравенства. И они прошли по этому пути дальше — нет бюрократии. Нет Дворца.
Нур усмехнулся недооценке. Бюрократию с Дворцом успешно заменяет на Гайяне Ноосфера, безличное Поле. За которым прячется Чёрный Лик.
Хакан, нисколько не расстроенный второй ролью в новом сценарии Долины, заметил:
— Но официальные сословия на Анахате есть. Только границы между ними условные. Как сказал как-то то ли Демьян, то ли Калкин, — виртуальные. С одной стороны посмотреть — они есть, с другой — их нет…
* * *
Природа Асли застыла, отрицая предстоящие перемены. Ни ветерка, ни облачка. Живой мир пребывает в лености, погружаясь в чужие сновидения.
Нур ответил на нетерпеливый взгляд Эрланга:
— Я ожидаю скорого сдвига. Но прежде обязан сделать предложение экипажу. Каждому. Надеюсь на твою поддержку.
У Эрланга не имелось альтернатив. Но даже опытнейшего в судьбах фаэта поразило превращение.
Перемена в Долине наступила внезапно.
Экипаж очутился посреди пустыни. Песок, барханы, знойные вихри… Тугой жаркий ветер приносит откуда-то едва значимый запах оазиса.
На месте Капитана — загорелый до бронзы седой отшельник в серой тунике и зелёной чалме. Знакомые черты можно отыскать, лишь присмотревшись. Но говорит он чистым голосом Нура:
— Товарищи экипаж!
Пауза. Время для возвращения полного доверия.
Жар, отражаемый раскалённым песком, слабеет. Прозрачный воздух разносит слова до горизонта.
— Зачем плестись по дороге, если можно заставить её двигаться? Причём с любой нужной скоростью. Если потребуется — с остановками. Но — в комфорте.
Такого перевоплощения не ожидала и Азхара. Первым пришёл в себя Ефремов. И, посмотрев на спокойное лицо Эрланга, догадался и с волнением произнёс: