– Что это? Как только ты не убиваешь ближнего, то приносишь самого себя в жертву; не лучше ли было бы заставить твое милое Божество переменить мысли, не лучше ли внушить ей другие планы?
– Ты говоришь, как Златоуст, и я примусь думать, как бы в самом деле этого добиться… Могу я рассчитывать на твою помощь при случае?
– Разумеется!
Все время разговаривая, Гуго и друг его пришли наконец к графу де Колиньи и застали его сидящим, с опущенной на руки головой, перед тем же самым столом с картами и планами, за которым нашел его Монтестрюк в первый раз.
Гуго представил маркиза де Сент-Эллиса и граф принял его, как старого знакомого; он сделал знак обоим, чтоб сели возле него, и сказал:
– Ах! вы находите меня в очень затруднительном положении. Вы верно слышали оба, что император Леопольд обратился недавно к королю с просьбой о помощи?
– Против турок, – отвечал маркиз, – которые снова угрожают Вене, Германии и всему христианскому миру? Да, слышал.
– Только об этом все и говорят, – добавил Гуго.
– Вы знаете также, может быть, что в совете короля решено послать как можно скорей войско в Венгрию, чтоб отразить это вторжение?
– Я что-то слышал об об этом, – отвечал маркиз, – но должен признаться, что одна принцесса с коралловыми губками…
– Вот дались ему эти сравнения! – проворчал Гуго.
– Так засела у меня в голове, что уже и места нет для турецкого султана, – докончил маркиз.
– Ну, – продолжал Колиньи, улыбнувшись, – мне очень хотелось бы получить начальство над этой экспедицией, – и вот я изучаю внимательно все эти карты и планы, но не так-то легко будет мне устранить соперников!
– Разве это не зависит вполне от самого короля? – спросил маркиз.
– Разумеется, да!
– Ну, что же? разве вы не на самом лучшем счету у его величества?… Я-то уже очень хороше знаю это, кажется… – продолжал Гуго.
– Согласен… но рядом с королем есть и посторонние, тайные влияния.
– Да, эти милые влияния, которые назывались Эгерией – в Риме, при царе Нуме, и Габриелью – в Париже при короле Генрихе IV.
– А теперь называются герцогиней де-ла-Вальер или Олимпией Манчини – в Лувре, при Людовике XIV.
– А герцогиня де-ла-Вальер поддерживает, говорят, герцога де Лафельяда.
– А королева дает шах королю.
– Не считая, что против меня еще – принц Конде со своей партией.
– Гм! фаворитка и принц крови – этого уже слишком много за один раз!
– О! принц крови не тревожил бы меня, если б он был один… Король его не любит… Между ними лежат воспоминания Фронды; но вот Олимпию Манчини надо бы привлечь на свою сторону…
– Почему же вам бы к ней не поехать? почему же бы не сказать ей: графиня! опасность грозит великой империи, даже больше – всему христианству, а его величество король Франции – старший сын церкви. Он посылает свое войско, чтоб отразить неверных и обеспечить спокойствие Европы… Этой армии нужен начальник храбрый, решительный, преданный, который посвятил бы; всю жизнь торжеству правого дела… Меня хорошо знают, и вся кровь моя принадлежит королю. Устройте так, графиня, чтобы честь командовать этой армией была предоставлена мне, и я клянусь вам, что употреблю все свое мужество, все усердие, всю свою бдительность, чтоб покрыть новою славой королевскую корону его величества… Я встречу там победу или смерть! и в благодарность за доставленный мне случай к отличию, я благословлю руку, которая вручит мне шпагу.