Де Шиври вздрогнул. Надо было решиться, и решиться немедленно. Мрачный взор его встретил взгляд Лудеака, красноречивый взгляд просьбы и предостережения. Бледная улыбка скользнула у него на губах и, почтительно поклонившись, он выговорил наконец с усилием:
– Я тоже согласен, герцогиня.
Вздох облегчения вырвался из груди Орфизы, а маркиза де Юрсель, питавшаяся всегда одними рыцарскими романами, высказала свое одобрение графу де Шиври.
– Сам Амадис Гальский не поступил бы лучше, – сказала она Цезарю, который ее не слушал, а смотрел, как кузина уходила из залы под руку с его соперником.
Оставшись вдвоем с Лудеаком, вне себе от бешенства, с пеной на губах, совсем зеленый, граф де-Шиври топнул ногой и разразился наконец гневом:
– Слышал? – крикнул он. – И как гордо она это сказала! можно было подумать, право, что вовсе не обо мне идет тут речь… Понимаешь ли ты, скажи мне? Я, я сам попал в западню, как школьник, я осмеян, позорно осмеян… и кем же?.. ничтожным проходимцем из Гаскони!
– Не говорил я тебе, что он опасней, чем ты предполагаешь? – сказал Лудеак.
– Да ведь и ты виноват тоже!.. Не шепни ты мне на ухо, не взгляни на меня, я бы прижал его к стене… и сегодня же вечером он был бы убит!..
– Что кто-нибудь из вас был бы убит, я в этом уверен. Но только еще вопрос, кто именно, он или ты?
– О! – отвечал Цезарь, пожимая плечами.
– Не выходи из себя! До меня дошел слух об одной истории, случившейся как-то в Арманьяке, и я начинаю думать, что граф де-Монтестрюк в; состоянии помериться силами с самыми искусными бойцами… Впрочем, ты можешь сам справиться, и если меня обманули, то всегда можешь поднять снова дело. Он не из таких, что отступают, поверь мне!
Лудеак взял графа де-Шиври под руку и сказал ему вкрадчивым голосом:
– Мой друг, не поддавайся советам гнева: он редко дает хорошие. У тебя много прекрасных качеств, которые могут повести тебя далеко; но ты их портишь своей живостью, которую надо предоставить мелкоте. У тебя ум тонкий, изворотливый, ты схватываешь быстро, решаешь тоже. Тебе смело можно поручить всякое щекотливое дело, где требуется разом и ловкость, и твердость; я тебя видел на деле. Ты знаешь, куда надо метить и бьешь верно, только иногда ты слишком горячишься. Ты честолюбив, друг Цезарь, и ты рассуждал правильно, что рука такой наследницы, как Орфиза де-Монлюсон, которая принесла бы тебе в приданое огромные имения и герцогскую корону, откроет тебе все поприща… Это очень умно, но не ставь же, ради Бога, все свои шансы на одну карту… Хорошо ли будет, если ты получишь в тело вершка три железа, которое уложит тебя в постель месяцев на пять, на шесть, а то и совсем отправит на тот свет рассуждать о непостоянстве и непрочности всего в этом мире? Учись прибегать к открытой силе, чтобы отделаться от врага, только тогда, когда истощились уже все средства, какие может доставить тебе хитрость… Подвергай себя опасности только в крайнем случае, но за то уже и действуй тогда решительно и бросайся на противника, как тигр на добычу.