– Вино прокладывает путь к греху.
– Остановиться на том пути не поздно никогда. Молитва придет на выручку, не так ли?
– Ты прав.
– Прав и ты. Когда предмет полезен в доле малой – не бери большую, чтоб не сменил природу добрую на злую.
Забара остался доволен последней сентенцией гостя. Принес из кладовой ковш чистой ключевой воды, угостил незнакомца, отпил сам. “Странный человек, подозрительный, пожалуй”, – подумал Иосиф.
2. Женское коварство и мужская простотота
Странного гостя принял врач Иосиф ибн Забара в своем доме в Барселоне. Визитер, человек высокого роста, речистый и благонамеренный, не сказал, как зовут его, зато гостинцами – возом отменных яств – изумил хозяина и сладкими речами склонил к ублажению чрева. По окончании застолья незнакомец предложил Забаре оставить родные места и идти за ним туда, где мастерство и мудрость барселонского лекаря найдут истинно достойное признание.
– Дражайший господин мой, – начал Иосиф, – похвал и кушаний твоих я вдоволь отведал, но имени твоего до сих пор не ведаю. Откуда ты пришел и куда путь держишь?
– Имя мое – Эйнан. Я прибыл из далекой страны и направляюсь в сказочное место, куда и ты должен следовать со мною непременно.
– Говоришь загадками, Эйнан. Тревогу селишь в сердце моем. Взгляд у тебя острый, всевидящий. Глазастый ты.
– Я во всем тебе ровня, – сказал Эйнан, – и умом, и красноречием, и знатностью, и исповеданием Забаре подобен. Доверься мне, подружись со мной, и все тайны тебе открою.
– Довериться? Да ведь я весь, как на ладони!
– Не то. Соизволь сопутствовать мне, и я приведу тебя в чудесную страну, где люди, здешним не в пример, поголовно все умны, добры, любезны и, главное, воздадут Иосифу заслуженный почет.
– Я родился и воспитан в сей земле. Здесь вековые корни рода моего. Я купаюсь в море любви народной, и сам люблю сограждан благодарных. Уйти, дабы изведать крепость уз взаимности? Химеры ради уйти? Покинешь отечество для иного края, и чужие не признают своим, и для своих чужим станешь. Кто месту своему изменит, тому удача изменой отомстит. Когда пробьет мой смертный час, земляки, горюя, бальзамами обмажут холодеющее тело, и, сколь возможно, мумию от тлена сберегут.
Последние слова Забары развеселили Эйнана. Гость рассмеялся. Хозяин уставился на него обиженным взглядом.
– Воистину, речь твоя умна неотразимо, словно вторишь великим мудрецам, – сказал Эйнан, – однако, один философ-насмешник советовал не слишком рьяно следовать его советам и помнить, что за все в ответе своя головушка. Разве утешат мертвеца бальзамы и жизнь продленная никчемных его останков? Моль съест кафтан, а черви насладятся тем, что им прикрыто.