А наутро ничего так, солнышко выглянуло. Зое Ивановне не пришлось напоминать о девяти днях: сама велела племяннику позвать соседей на небольшие посиделки.
– Ты лучше знаешь, кого нужно, а кто обойдется…
«И тетка вспомнила, и Кузьминична… Видимо, у женщин имеется специальный счетчик на такой случай,» – рассуждал Иван Ильич, короткими перебежками перемещаясь от избы к избе. Ветер и сегодня разыгрался, как молодой пес: только выйди на улицу – налетит, растреплет, залижет, и не скроешься от него нигде, пока обратно в дом не уберешься.
Люди и сидели по домам. Он зашел ко всем бывшим одноклассникам, сообщил о поминках, но большого энтузиазма не встретил. Только Кузьминична, отвешивая полкило изюма по теткиному заказу, пообещала прийти.
Беспокоясь о судьбе кота, он спустился к хутору, пробрался через сугробы к дому и безрезультатно покликал Кешку. Даже в окна заглядывал, но внутри никого не было. Спрятался где-то, должно быть. Конуры у него нет, зато и шуба – не чета собачьей.
Иван Ильич вернулся домой хмурый, вручил Зое Ивановне изюм и сообщил, чтобы на толпу гостей не рассчитывала. До четырех, когда закрывался магазин, он не выходил из комнаты.
Природа оказала плохую услугу. А, может, и не природа вовсе…
В Приморье всегда так: только помер человек – началась в доме работа. Сперва огород зарастет полынью, потом молодые деревца невесть откуда поднимут головы посреди двора. Хата сгниет на глазах, осядет; через год-другой упадет труба, потом провалится крыша, а там и стены сложатся внутрь. Будто и не было ничего. И соседи уж позабыли, что ты жил.
Вот и теперь: девять дней – и поминать некому.
Круглый стол превратился в овальный и занял половину теткиной комнаты. Вокруг толпились собранные по всему дому стулья. Пустые.
– Устала, – пожаловалась Зоя Ивановна, ставя на стол очередную тарелку. – И кто эти блины выдумал на поминках есть.
– Москвичи, небось, – мрачно отозвался Иван Ильич. – Они разве что хорошее придумают… А стол зря раздвинула, четверо бы и так уместились.
– Так я еще отца Геннадия позвала.
Он только вздохнул.
К пяти часам пришли Мурашовы, на голоса в коридоре выглянул и молодой священник. Все расселись за столом. Из-за лишних стульев было тесно. Огорченная Зоя Ивановна изо всех сил старалась не разочаровать малочисленных гостей.
– Все разместимся… Ваня, отодвинь пару стульев. Пустые тарелки уберу сейчас… Вы накладывайте, накладывайте! Кеша, за женой поухаживай. А наливать кто будет?
– Я налью, – пробасил отец Геннадий и потянулся за бутылкой. – Помянем раба божия Василия.