– Ну что ты, братец, – неуверенно утешала кузина, – прожили с Божьей помощью столько лет, глядишь, и не тронут. Есть же умные головы в государстве, неужели трудно понять, что без Бога человек – тот же зверь, только разумом своим еще более страшный!
– Умные головы, может, и есть, как не быть. Да только и им жить охота. Одно дело знать, другое – сказать.
Отшельник приподнял голову, подставил лицо яркому солнышку, улыбнулся.
– Ты, сестричка, тоже молчи. Помни – семья у тебя, дочка малая… Слава Богу, ты скромница, не хвастала в городе, что знаменитый монах подземный тебе сродни. Вот и молчи. И не тронут. Бог пособит. А ко мне более не ходи, себя пожалей…
– Отец Иоанн… Батюшка… Братец… – сбиваясь, заговорила женщина. – Может, и правда в последний раз видимся. Ты мне скажи: не жалеешь о жизни своей? Что греха таить, половину прожил беспутно, а половину с мукой грехи отмаливал. Не хотел бы чего-то среднего, без греха и без муки?
– Без греха бы хотел, – задумчиво ответил монах. – Только, видно, не извалявшись в грязи, не каждый в баню пойдет. А без муки… Да где же тут мука? Это со стороны только кажется. Слаще молитвы, сестричка, ничего не найдешь. А какая молитва с набитым брюхом да на мягкой постели? Так, серединка на половинку, а то и вовсе не до нее…
Опять помолчали. Серая птичка выпорхнула из леса и присела на камушек рядом с людьми. Повела черной бусинкой глаза, подскочила поближе.
– Голодная? – приветливо спросил ее отец Иоанн. – Ну, иди, чего тетенька даст…
И сделал сестрице знак. Та развязала свой узелок и вынула хлеб, оставшийся на дорогу.
– С ладошки подай, – прошептал монах, улыбаясь на птичку.
Женщина, дивясь, покрошила хлеб на ладонь и протянула вперед.
– Да полно, – мелькнуло в ее голове, – дикую птаху с руки кормить! Может, монах и привадил, да она-то – чужой человек! Разве птицу обманешь?
Пичужка присвистнула, вспорхнула, чиркнула крылышком воздух – и, уцепившись коготками за палец, схватила крошку с ладони. Следом примчалась вторая, и тоже, без всякой опаски, цапнула угощение.
***
– Да, это уже кое-что, – улыбнулся Андрей, когда они распрощались с хозяйкой и вышли на улицу. – Марию Ильиничну Иванову, которая почти что всю жизнь прожила в одном городе, наверное, можно найти. И хорошо бы еще сбить при этом со следа наших врагов…
Светлана встревожено оглянулась, но улица была пуста далеко в обе стороны.
– Не волнуйся, сейчас за нами, кажется, не следили, – успокоил ее Андрей. – Я, наученный горьким опытом, по сторонам-то посматривал. И когда к старушке пришли – обратила внимание? – первым делом в окошки выглянул. Да и закрыты они у нее. И палисадника нет, спрятаться негде. И в калитку после нас никто не входил.