Рассказ племянницы отца Иоанна был таким же стройным и аккуратным, как и она сама. Андрюха просто заслушался плавностью речи и старомодными оборотами, которые придавали повествованию особенный шарм. В основном речь шла или об уже известных ребятам событиях, или о том, что не имело к их поискам непосредственного отношения. Но перебить рассказчицу было попросту жалко. Впрочем, она и не отняла много времени. Минут через десять – пятнадцать, еще раз гостеприимно наполнив рюмочки, Ирина Николаевна перешла к главному и последнему.
– Марию Ильиничну я помню достаточно хорошо, хотя видела ее всего пару раз. Она вместе с мужем заходили к моей матери после того, как приехали из Сосновки. Я-то была еще девочкой, но помню, как та рассказывала про отца Иоанна. Эта Мария Ильинична была с ним очень дружна, до самого последнего времени навещала монаха, носила ему еду… Я знаю, что она видела и дядину смерть, однако при мне об этом рассказов не было. Вскоре она перестала нас навещать. Нет, ничего не случилось, просто время было тревожное. Да к тому же у нее были малые дети… Но никуда из города Мария Ильинична больше не уезжала. Намного позднее мы встречались на улице, хотя она, конечно, меня не узнала. Где она жила, я не знаю. Где работала – тоже. Вначале, возможно, сидела дома, с детьми. А вот муж ее трудился сначала на постройке завода, а потом и на нем самом. Вроде бы даже был не простым работягой.
– А как его звали, не помните? – с надеждой спросила Светлана. – И фамилия, фамилия…
– Как звали – не помню. А вот фамилия… Очень редкая и красивая, чисто русская. Иванов. Так что ищите Марию Ильиничну Иванову. Дай Бог вам удачи!
***
Когда кузина в последний раз навестила батюшку Иоанна, они сидели возле пещеры на нагретых осенним солнцем камнях и долго молчали. Времени было много: теперь к монаху почти никто не ходил. Это раньше паломники очередью стояли, несли отшельнику заботы и горе, чтоб получить совет, напутствие, утешение. Теперь жизнь утешила всех – быстро и сразу. Не стало нужды ни в Боге, ни в церкви. Или нужда-то осталась, а исчезло что-то другое?
– Тяжелые времена наступили, сестрица, – со вздохом говорил отец Иоанн. – Ох, тяжелые, а будет еще страшней. Явилось в мир разделение. Восстали, яко написано, отец против сына и дочь против матери… Пока на фронтах друг друга стреляли, хоть мы-то в тылу много горя не ведали. Теперь – наш черед. Все оружие внутрь повернулось. Бежать бы в горы, в землю зарыться – достанут. Я вот зарылся, да ход за собою не завалить. Скоро придут. Знаю. И жду. Хотя до весны-то, Бог даст, тревожить не станут. Еще одну Пасху встретить сподоблюсь…