– Эй, юлдаши, – говорит дядя Сева, – надо раненым помощь оказать…
Юлдаши не врубаются, только злобными черными глазенапами блестят да стволами угрожающе поводят.
Как вдруг, откуда ни возьмись, настигает их блестящая черная молния, ужасно подвижная и чрезвычайно драчливая. Раз-два, три-четыре, ноги на уровне плеч, кулаки еще выше, локти визави с солнечным сплетением. Никто и матюгнуться не успел, не говоря уже о том, чтобы выстрелить или защититься, а черножопых, злобных, вооруженных и невменяемых ни одного стоячего не осталось, все в лежку, вповалку, в натуральной бессознанке валяются. Бледножопая часть присутствующих замерла, не смея верить ни во что хорошее, кроме худшего. Глядит и содрогается. Стоит перед ними некто весь в черной коже, в сферическом шлеме, в высоких шнурованных ботинках, за черный пистолет обеими руками держится. Ну чистый киборг-убийца, то бишь робот-полицейский. Покосились для ориентиру на американца: может, за своего признает? Может, это он его из-за океана срочно выписал, типа help, I need somebody? А тот сам в недоумении, сам во глубине сибирских руд, сам на них в оба глаза вопросительно таращится, объяснений требует: мол, что за дела? дескать, что за намеки? Это же вылитый Russian monster[101]! Эх, Джона Сильвестровича Рембо на него нет! Жалость-то какая!..
– А вот и рояль в кустах! – веселится Анна Сергеевна. – Легок ты на помине, Игорек: не успели о тебе подумать, а ты уже тут как тут…
Действительно, стоило киборгу-полицейскому снять с головы шлем, явив озадаченному народу вполне симпатичное лицо, озаренное смущенной улыбкой, как всем стало ясно, что этот славный малый не способен даже мухи обидеть, даже о крысах плохо отозваться. А парень между тем ни на кого, кроме Анны Сергеевны, не смотрит, и говорит срывающимся от волнения голосом:
– Здравствуйте, Анна…
– Привет, привет, Игорек, – улыбается Анна Сергеевна. – Что, расколдовывать меня явился? Игорь! – вдруг встревожено вскрикивает она, – не дай им вооружиться!
Игорь мгновенно принимает боевую стойку и бьет ногой по руке одного из бойцов, нагнувшегося за своим оружием. Пистолет-пулемет со стуком падает обратно на пол, боец обиженно скулит:
– Ты чё, Игорек? Я ж свой! Не слушай ты эту бабу!
Но Игорек предпочитает почему-то не слушать мужиков. Не обращая внимания на робкие протесты, он, ориентируясь по богатырскому прикиду, сковывает всех нехороших мальчиков их же наручниками рука к руке на общий поводок к батарее парового отопления, которого здесь, к сожалению, нет, климатом не предусмотрено. Тогда к чему бы? Он рыщет по сторонам, а дядя Сева и анкл Стэн пытаются тем временем оказать посильную помощь раненым. В ход идут уцелевшие бутылки спиртного из разгромленного в бою бара. К ним присоединяется Анна Сергеевна и вдруг издает горестный вопль по Стасику и Маше, поминая Господа всуе недобрым прочувствованным словом…