«Какого черта происходит? Вы что, похитили меня? Дикость какая то, что Вам надо?» – хорохорилась девица.
«Ишь ты, не из пугливых, значит. Ну ничего, и не таких перемалывали,» – усмехнулся про себя Никодим, молча рассматривая Катю. Тощевата малость, конечно. А так ничего. В былые годы он бы её вниманием не обделил.
Кате от этого наглого осматривания стало не по себе. Сердито насупившись, она натянула вечно сползающее одеяние на плечи и сложила руки на груди. Выдержав эффектную паузу, как раз такую, чтобы девка успела подумать Бог знает что и основательно испугаться, Никодим продолжил: «Да ты не пужайся, Катерина. Ссориться нам с тобою резона нет. Мы люди мирные, торговые. Всегда сговориться сумеем. Вот ты, значит – товар, а я – купец.»
«Что за бред! Я Вам не товар.»
«Ну это ты брось, девка. От меня здесь ничего не утаишь,» – хвастливо заявил купчина. – «Ты, Катерина, товар первосортный, и лучше меня за тебя цену никто не даст. Вот скажи только, чего хочешь: шелков разных и перьев страусовых, шоколаду и мыла французского? У меня все имеется. Ничего для тебя не пожалею. Заимеешь такого покровителя, как я и всю жизнь в золоте купаться будешь. Да и мне маленько перепадет.»
«Да Вы что, совсем офигели?» – перешла для ясности на конкретный русский язык Катя. – «Я Вам не крепостная, чтобы меня продавать и покупать. Крепостное право давно отменили. Вы, вообще, из какого века, дедуля?»
Последняя фраза прозвучала по-хамски. Никодим нахмурился. Он ожидал от девицы большей покладистости после сидения в хибаре под надзором Мбонго.
«А ну ка, встряхни её, дружок, хорошенько. Для понятливости,» – обратился он к негру.
И Мбонго встряхнул. Катя мотнулась в воздухе, как тряпичная кукла, раскинув руки и ноги, и приземлилась в пыль. Многострадальная ночнушка осталась в могучей руке мучителя где-то над головой. Девушка взвизгнула и сделала то, что испокон веку делают голые бабы – прикрыла груди руками.
Никодим Савватеевич удовлетворенно хмыкнул. Теперь дело пойдет быстрее. Голышом то торговаться уж больно несподручно, особенно бабе. И как он сразу не до этого не додумался? А бельишко дамское у них какое убогонькое. Французские панталоны с кружевами времен его молодости куда как поавантажнее будут.
«Ну чего ты ерепенишься, дуреха?» – ласково продолжил он. – «Выгоды своей совсем не понимаешь. От тебя много не потребуется. Будешь делать то, чего и так умеешь. А все заботы я беру на себя.»
«Ни за что,» – уперлась сжавшаяся в кубок Катя. – «Я вам не шлюха. Вы … Вы права не имеете…,» – в конце концов разрыдалась она от бессилия.