– Большего! – выдохнул Туфф, – Ну конечно, мы имеем гранты на это дело, и тебе, как человеку, внесшему весомый вклад, полагается бонусная схе…
– Большего! – рявкнул Филби!
– Филби, я потрясён твоей жадностью! Ну, чего ты хочешь?! Ну, хочешь, выбью для тебя новый корабль в качестве служебного…
– Большего!
– Хр-р-р, – только и смог хрюкнуть Туффир в ответ. Он набрал воздуха, но явно забыл, как дышать, и теперь его тело раздулось.
– Ты задолжал мне кружку пива ещё с прошлого раза! – победно возопил Тодд, потрясая кулаком.
– Ах, это… – Туфф наконец выдохнул и на глазах сдулся. Слабая улыбка надежды озарила его лицо, – Вот привезешь штуку – будет тебе пиво!
– Но только смотри, – это должно быть настоящее пиво в настоящем баре, и чтобы не на бегу, как всегда, а чтобы как в старые добрые времена – с чувством, с толком, с расстановкой… – впечатывал свои условия договора Тодд.
– Договорились, Филби, замётано, не вопрос! Нет проблем! Ерунда! Да чтоб я сдох! – Туффу так хотелось увидеть аппаратец, что он, не задумываясь, продал бы душу дьяволу, причем на месте, а тут речь шла о каком-то пиве, – Пришли мне её срочно, ну, пожалуйста, Тодд, я не хочу терять ни секунды!
– Ладно, Туффи, я отправляюсь на почту, но только смотри, ты обещал – мы должны посидеть по настоящему…
– Да как же я могу отказать, друг…
– Ладно, мы что-то разболтались, через двое суток – жди посылку! – и Филби, корчась от смеха, отрубил ноль-связь.
Первое, что он увидел, проснувшись, – тонкий силуэт женщины на фоне светлеющего неба. Шатёр был слегка приоткрыт, и свежий утренний воздух прозрачной струйкой затекал внутрь. Женщина сдала шаг, опустилась на ложе, подобралась поближе к нему, легла сверху, замерла, и словно любопытный преданный котёнок, посмотрела на него. Он утонул в её прекрасных карих глазах, таких внимательных и нежных, больших и влажных. Отвечая на призыв, Кеос обнял вавилонянку. Втянул пьянящий запах её тела, смешанный с какими-то райскими маслами. Он хотел пожелать ей доброго утра, но слова застыли на его губах и превратились в поцелуй, и он отпустил его на волю. Молодая женщина закрыла глаза и сладко понежилась, отвечая. Леонид крепче обхватил её и прижал к себе.
Алия, – так звали эту дочь Вавилона, – проворно вывернулась, отстраняя от себя страстного грека, встала, взяла в руки чайник. Налила пиалу и тут же прилегла рядом вновь. Она вовсе не хотела отказывать в любви, но считала важным, чтобы её господин прежде утолил жажду. Чай был горячим. Кеос смутился. Всё-таки греческие женщины не так прямо и откровенно прислуживали мужчинам. Он вдруг осознал, что с появлением вот этой хитрой маленькой кошечки вся жизнь его озарилась каким-то внутренним светом. Она, конечно, наивно думает, что он на ней женится, и она станет греческой аристократкой, и будет править его домом. Куда-то очень далеко отступили и война и заботы, и желание славы, и жажда власти. Так далеко, что он и впрямь захотел жениться на этой маленькой гибкой женщине. Вот взять, и просто так жениться, и сделать её счастливой! Не на правах победителя, не наложницей или рабыней, а взять замуж, сделать женой, равноправной гречанкой! Вот так вот просто – взять и сделать! Вопреки мнению родных и близких, вопреки традициям, вопреки старейшинам, да даже самому Господу Богу вопреки!