Эля уточнила:
– То есть получается, что ты пытаешься определить свою доминанту и сформулировать для себя что-то типа символа веры?
– Да, наверное так. Но он у меня почему-то постоянно изменяется.
– Ничего удивительного. Если сознание у тебя основательно искажено– а это не нуждается в доказательствах,– то разве способно оно отличить истину от заблуждения?
– Не в этом дело, Эля. Я ведь даже не ставлю цель найти истинную идею– мне бы хоть какую-то найти, которая бы могла меня увлечь по-настоящему.
Она насмешливо посмотрела мне в глаза.
– Ты мне врешь или самому себе? У тебя же такая идея есть– синтетика. И ты раб этой идеи. И пока ты не принадлежишь самому себе, у тебя не будет возможности выбрать другую.
Я попытался поспорить:
– Да я не это имел в виду. Наркотики– это ведь не идея.
Эля усмехнулась.
– А что же ещё? Идея, имеющая практическое воплощение в твоей жизни. Именно эта идея и создает для тебя постоянно новые формы реальности, которые так же быстро исчезают. И все твое сознание пронизано только производными этой идеи, и именно они вносят свой смысл в твое существование.
Не затрудняя себя поисками какими-то аргументов, я банально перевел стрелки:
– Да ты же про себя говоришь, Элечка. Это твое сознание пронизано наркотическими идеями.
Она не разозлилась.
– Тут я не буду спорить. Но ты пойми, что мы ничем друг от друга не отличаемся. Мы оба променяли абсолютную идею на какой-то суррогат. Может, ты не помнишь, но сделка состоялась в тот момент, когда ты укололся в самый первый раз.
Мне стало как-то не по себе от странной обреченности в ее голосе.
– Слушай, Элечка, ты, по-моему, утрируешь. Нельзя же такими категориями подходить к этой, в общем-то, прозаической проблеме.
– Да нет, это ты, похоже, не догоняешь, дружок, а ведь все так просто. Ты, наверное, и сам догадываешься, что пришел в этот мир не для того, чтобы пару-тройку лет прокоматозить и сдохнуть от передоза либо просто сгореть от кайфа?
Я усмехнулся:
– А разве есть разница– сдохнуть от кайфа или просто сдохнуть? Раньше или позже, умирать-то все равно приходится.
– И что дальше?
– Как что? Смерть. Пустота. Ничего.
– Если так, то есть ли что-нибудь более нелепое, чем человеческая жизнь?
– Так ведь и я об этом же говорю, ты разве не понимаешь?
– Тогда какой смысл жить?
– Наверное, никакого.
– Но ведь так не может быть, Джем, согласись? Смысл существует, даже если ты его не можешь постичь. Так стало быть, жизнь тебе дана для того, чтобы ты этот смысл нашел.
Я саркастически заметил.
– Жить для того, чтобы найти смысл жизни? Но надо быть твердо уверенным в том, что он есть. А есть ли он– кто может дать гарантию? И вся жизнь– это лишь движение к смерти.