— Новости есть, Сима?
— Пап… Ну все пацаны говорят… Зюнька по своим бабам пошел… Оголодал… Дорвался…
Они входят в ресторан.
Лыков забирается в кусты, где стоит патрульный «жигуль», забирается в машину.
— Слышно чего, Ленчик?
— Я жучок куда надо воткнул… Как в аптеке… Вот только вольет мне новое начальство, коли узнает, что я на вас пашу… — Он протягивает Лыкову наушник.
— Слушай, там же молчат.
— А у них все время так: слово скажут, а потом молчок.
За голым небанкетным столом расположилась все та же сомовская бизнес-компания. Один угрюмый Гоги протирает поодаль за стойкой бокалы.
В торце стола стоит Максимыч, рядом с которым покуривает с трудом сдерживающая торжество Серафима.
— Что-то не слышу приветственных кликов, дорогие, восторгов радости.
— Не тяни, Фрол… И так тошно… — морщится Шкаликова.
— Сима, прошу!
— Пожалуйста, папа.
Старик выставляет на стол и открывает порожний чемоданчик.
— Хочу напомнить вам, други мои дорогие, что вы все не платили мне согласно нашей сердечной и давней договоренности… Задолжали… Словом, не внесли за три последних месяца. Кому сколько назначено, сколько положено отстегивать — вы сами знаете. Вообще-то дело даже не в деньгах — дело в порядке. И давайте без базара… И поскорей… Мне дальше вниз по Волге надо… Не вы одни у меня на свете…
— Господи! Да что же это творится-то? Только-только после Ритки очухались… Без него вздохнули… И на тебе!
— Это тебе показалось, что без меня, Прасковья Никитична. Без меня ничего тут не бывает и не будет… Никогда… А то, что вы перед этой писюшкой прогнулись, — это ваше личное дело. Я сильно смеялся.
Нефтелысик дергает щекой:
— Смешно тебе, значит? А между прочим, она лично под себя ни копейки не подгребла. Мы же видим.
— Слушай! Со мной люди здороваться стали! Правда! Раньше мимо смотрели, а теперь даже дети кричат: «Здравствуй, Гоги!»
— Я тебе и «Прощай, Гоги!» сказать могу… И завтра твоя забегаловка будет называться не «У Гоги», а «У Ахмета», а может быть, даже «У Джона»… Хочешь?
— Не хочу!
— Что ж делать-то? Мужики? Ну мужики вы или не мужики? Этому когда-нибудь конец будет?
— Не будет, мадам Шкаликова, не будет.
— Слушай, Максимыч, такие башли… Их же собрать надо.
— Не пудри мне мозги, Гоги. Они все хорошо поняли, зачем и куда их приглашают мои мальчики.
Шкаликова поднимается, вынимает из сумочки толстенную пачку купюр. Швыряет в чемоданчик.
— Пусть подавится! Все никак не нажрется… Крокодил!
Серафима делает пометку в блокнотике.
— Следующий.
А Серега Лыков уже выбирается из «жигуля». Ленчик удивляется:
— Сергей Петрович, у них же только началось…