— Ну, Гаша. Снимаю шляпу!
— Ладно, господа генеральные штабисты. Подведем первые итоги. Деньги у нас на мою кампанию есть?
Лохматов свешивает свою плешку сверху:
— Нет.
— Оргтехника?
— Нет.
— Спецы по пиар-раскрутке?
— Нет.
— Пресса?
— Это ты про наш городской брехунок? Так там только про Зюньку. И еще про этого… ихнего подпевалу… из порта. И в типографию нас больше не пустят. Райке Кукушкиной уже шею намылили.
— Значит, нет.
— Потенциальные инвесторы?
— Это кто ж такие? — пугается Гаша.
— Банкиры, торговцы, те, кто деньги в кандидатов вкладывают, — объясняет ей Нина Васильевна.
— А… Это чтобы потом, когда кандидат в начальники вылезет, им назад из казны отслюнил?
— Короче таких нет. Лобби в нынешней мэрии? В смысле хотя бы приличных персон…
— Нет.
— Слушай, доктор, — заводится Гаша. — Что ты все «неткаешь»? Как будто радуешься? Ты с нами? Или без нас?
Лохматов взирает на нас с печалью:
— Просто интересно, любезные мои дамы, на сколько вас хватит?.. Я в том смысле… когда вам все это осточертеет?.. Ну не бывает вот так. Понимаете? Не бывает!
Когда они расползаются по домам и мы с Агриппиной Ивановной провожаем их до ворот, город уже давно спит.
Я покуриваю на улице, и мне тревожно — как там мои девчонки? Кыська? Не вляпались бы в историю…
В сей глухой час горят окна в квартире у Серафимы. Степан Иваныч, заснувший у телика, выключает шипящий ящик, бредет в кухню. Сердитая Серафима считает на калькуляторе и подшивает в папку какие-то квитанции.
— А, ты уже дома. Я вот тебя не дождался. Приспнул. Прости уж. А сколько времени, Серафима?
— Второй час.
— А чего так поздно вернулась-то?
— Пиарщик этот достал. Только успевай ему наличку отслюнивать. Да еще и сама ишачь. Колбасу благотворительно в дом престарелых отперла… Плюс халаты… теплые тапочки. Обслюнявили всю: «Деточка, деточка…»
— Я бы на вашем месте не торопился… — не без скрытой подковырки советует ей муж. — Бабкам стоит выдать только по одной тапке. Вторую — в день выборов! Я этих кочерыжек знаю! Они тапочки на халяву обуют, а голоснут, как всегда, против всех!
— Что-то ты у меня разрезвился. Помог бы лучше!
— Не имею законного права, Сима. Как председатель избирательной комиссии обязан держать полный нейтралитет. Население может голосовать чем угодно. Мозгами, ногами, сердцем. А мое дело — сторона. Пока. А Кыська что? Спит уже?
— Может, и спит. Только неизвестно с кем. Ко мне она и не суется. А от тебя ни в чем ей отказу нет. Это ты ее шалаться отпускаешь. Обожаемый папочка. Знает, лиса, перед кем хвостом вильнуть.
— Что значит вильнуть? Сегодня суббота. В Дубне у ученых дискотека. Да она ж не одна, Сима. С ней ее девчонок целая шарага. Они ж тут от скуки на стенки лезут.