– Благодарю вас! – мулла с кряхтеньем воздел себя на ноги. – Я обвиняю Насреддина, справедливейший! Он выманил у меня обманом пять тысяч динаров и отказывается их возвращать.
– Хм-м, – морщины избороздили чело кази, и он обратил свой проникновенный взор на ходжу. – Правда ли то, что он говорит?
– Он лжет, о кази.
– Как?! – вскричал мулла. – Я лгу?
– Именно так. Разве не ты не давал мне проходу на базаре, требуя продать тебе мой амулет. Тому есть множество свидетелей.
– Ты сказал, что это амулет истины, подлый лгун, – захныкал мулла, оборачиваясь к кази. – О Шарифбек, пусть он вернет мне мои деньги.
– Но разве ты не постиг истину?
– Какую еще истину? – хрюкнул мулла.
– Что тебя провели. Вернее, ты провел себя сам.
– Ах ты, подлый старик с жалом змеи!
– Зря ругаешься, мулла. Сделка была честной.
– Честной? Бронзовую побрякушку, вот эту самую, – трясущимися от волнения пальцами мулла протянул талисман молча наблюдавшему за происходящим кази, – за пять тысяч динаров?
– Я повторяю, – Насреддин сложил руки на груди, – ты сам настаивал, чтобы я тебе его продал.
– Ты подсунул мне негодный товар! Помнишь, я тебя спросил: «Это он?» А ты ответил мне: «Да!»
– Неправда. Я ответил тебе: «возможно», а это ни «да», ни «нет». И если ты воспринял мое «возможно» как «да», то при чем здесь я?
– Все было именно так? – разлепил губы кази.
– Именно так, – ответил Насреддин, склонил голову, – и в том я готов поклясться на Коране! Но если этого справедливейшему кази недостаточно, я готов предоставить свидетелей сделки.
– Но ведь ты, ходжа, все-таки обманул уважаемого муллу. Никакого амулета истины не было!
– Амулет был и есть.
– Покажи его нам!
– Невозможно, – отрицательно покачал головой Насреддин. – Мой амулет – это разум. Только он способен постигнуть истину.
– Хм-м, – огладил бороду судья. – Если все так, как ты говоришь, то правда, как ни печально, на стороне Насреддина.
– О Шарифбек, помилуйте! – воскликнул мулла, падая на колени перед лестницей. – Пять тысяч за кусок бронзы?!
– Каждый вправе установить свою цену на товар, а покупатель либо соглашается с ней, либо не соглашается, – произнес Шарифбек. – Вы, мулла, согласились с его ценой, так чего же вы теперь хотите от меня?
– Отмените сделку!
– Не могу, – развел руками кази. – Хотел бы, но не могу. Закон на его стороне. А тебе, старик, надлежит внести налог за справедливый суд, что я творил: четверть с того, что ты получил от муллы.
– О почтенный Шарифбек, я тоже когда-то служил кази и потому неплохо знаю законы.
– Правда? – онемел Шарифбек. Признание ходжи оказалось для него большой и не очень приятной новостью.