— Да, будь добра, — сказала Элоиза и перевела взгляд на Шефера: — И не смогу ли я уговорить тебя сделать мне одолжение?
Он поднял подбородок, уже настороже.
— Какое?
— Ты не мог бы проверить имя, которое упоминал Фишхоф: Мадс Орек.
Шефер затянулся сигаретой. Он смотрел на Элоизу, медленно выпуская дым.
— Ну, ты же говоришь, что у Фишхофа деменция, так что вероятность того, что он бредил, довольно высока. Ты ведь понимаешь это?
— Я прошу тебя только сделать быструю проверку. Просто посмотреть, не появится ли какой-нибудь тревожный сигнал на радаре. Мне это нужно для спокойствия.
— Для его спокойствия или твоего?
— Да, — кивнула Элоиза, — я прошу и для себя тоже. После того, что случилось с моим отцом в свое время… — Она долго смотрела на Шефера. — Если я решила быть рядом до конца, мне нужно знать, что я нахожусь возле порядочного человека. Сейчас у меня появились сомнения, от которых я никак не могу избавиться, а ты знаешь, как я реагирую на неожиданности. Мне нужно выяснить, что за скелеты он прячет в шкафу.
Шефер сжал губы и кивнул.
— Я вижу, что тебе хочется full disclosure[7], и вполне могу тебя понять, — сказал он. — Но я не могу просто войти в систему и начать искать в ней человека, если не ведется следствие и у меня нет причин им интересоваться. Ну, то есть могу, но мне нельзя.
— Почему?
— Потому что таковы правила. Иначе люди только бы и делали, что собирали информацию о соседях, о новом приятеле бывшей жены и так далее. Это нарушение неприкосновенности частной жизни, и это verboten[8].
Элоиза склонила голову набок и приподняла бровь.
— Ты хочешь сказать, что никогда не нарушал этих правил?
— В прошлом, да. Но тогда это все было не так жестко, как сейчас. В наши дни человека, который смотрит что-то в базе данных, можно отследить по его поисковому запросу, и если кто-то придет и спросит, что это ты тут делаешь, а у тебя не найдется достойного объяснения, ты рискуешь получить на свою голову дисциплинарное взыскание.
— И насколько вероятно, что кто-то действительно придет и спросит?
Шефер не ответил. Он провел ладонью по щетине с довольно громким звуком.
Они с Элоизой смотрели друг на друга, словно соревнуясь, кто первым моргнет.
Элоиза сдалась и откинулась на спинку стула.
— Да ладно тебе, Шефер. Ради старой дружбы?
— Чьей дружбы? — сухо спросил он и бросил огарок на тарелку. — Вашей с этим сумасшедшим стариком? Или нашей с тобой?
Элоиза улыбнулась.
— А какая разница?