Да, я выглядела бледной, но я не увидела никаких изменений через ночную сорочку. Я развязала ленту на шее, и сорочка скользнула на пол. Вспомнилось, как Билл провел пальцем от моей головы до стоп, называя каждую часть тела. Мой взгляд повторил его путь, и по коже побежали мурашки, как и тогда, когда мы были вместе. Я посмотрела на свой живот. Его округлость можно было объяснить обильной едой, вздутием или тяжестью перед месячными. Но ведь ничего подобного не было, и мое тело, которое я только начала узнавать, снова стало для меня загадкой.
Я надела сорочку и туго завязала ленту. Вернувшись в кровать, я натянула одеяло до шеи и пролежала так несколько часов. Я почти не двигалась, не желая чувствовать то, что происходит внутри меня.
Я была в ожидании, но не ребенка. Я ждала решения проблемы.
Той ночью я плохо спала. Утром я чувствовала себя еще хуже от недосыпания, но настояла на том, чтобы пойти в Скрипторий. Спрятав в стол пачку «Маквитис», я грызла печенье, когда разбирала утреннюю почту и сортировала листочки. Я старалась отредактировать определения слов, предложенных корреспондентами, но ничего лучшего мне в голову не приходило.
Я посмотрела на сортировочный стол. Папа сидел на своем обычном месте, мистер Мейлинг и мистер Свитмен тоже. Мистер Йокни сидел там, где раньше было рабочее место мистера Митчелла, и мне захотелось узнать, какие у него туфли и одного ли цвета его носки. Интересно, пустят ли под сортировочный стол другого ребенка? Или новые помощники будут жаловаться, обвинять и наказывать? Папа кашлянул, достал носовой платок и высморкался. Он слегка простыл, но сейчас я увидела, что он постарел, поседел и стал полнее. Хватит ли ему сил быть мамой и папой, бабушкой и дедушкой? Вправе ли я просить его об этом?
В обед я пошла на кухню к миссис Баллард и Лиззи и еле вынесла их беспокойство.
— Ты должна рассказать отцу, Эссимей, а Билла нужно заставить поступить правильно, — настаивала Лиззи.
— Я ничего не скажу Биллу, — сказала я.
Лиззи с ужасом смотрела на меня.
— Напиши хотя бы мисс Томпсон. Она поможет тебе рассказать отцу и придумает, что делать, — предложила миссис Баллард.
— Успею, еще есть время, — сказала я, сама не понимая, было ли оно на самом деле.
Лиззи и миссис Баллард переглянулись, но ничего не сказали. На кухне стало невыносимо тихо. Когда Лиззи спросила, пойду ли я с ней в субботу на Крытый рынок, я сказала, что пойду.
* * *
На рынке было людно, чему я была рада. Я держалась рядом с Лиззи, которая переходила от одного лотка к другому и проверяла фрукты на свежесть. Перекидывание шуточками было привычным и обнадеживающим — никто не спрашивал меня о самочувствии и не говорил, что я бледная.