Вернулась Росфрит, и мы вместе спустились по лестнице.
— Ты суфражистка, Росфрит? — спросила я.
— Я не выхожу ночью на улицу, чтобы бить окна, если ты спрашиваешь об этом, — сказала она. — Но я не боюсь открыто называть себя суфражисткой.
— Я думаю, что не смогла бы делать то, что делают эти женщины.
— Морить себя голодом или нарушать общественный порядок?
— Не смогла бы ни того, ни другого.
Росфрит остановилась посреди лестницы и повернулась ко мне.
— Думаю, я тоже. Представить себе не могу… ну, ты прочитала статью. Но воинственность — не единственный способ, Эсме.
Росфрит двинулась дальше, а я последовала за ней, отставая на две ступени. Мне так много хотелось спросить у нее, но, несмотря на то что мы обе выросли под тенью Словаря, я чувствовала, что мы жили с ней в разных мирах.
Мы постояли немного у дверей кухни, наблюдая за дождем.
— Лучше я одна побегу, — сказала Росфрит, — а ты сегодня уже достаточно намокла, поэтому пережди ливень в тепле. Нам нужно беречь тебя от простуды.
Она раскрыла свой зонт и побежала к Скрипторию.
Лиззи стояла у плиты.
— Посмотри на свое лицо, Эссимей. Что стряслось?
— Газеты, Лиззи. Ты пришла бы в ужас от того, что там пишут.
— Мне и газеты читать не нужно, рынка вполне хватает.
Лиззи подбросила уголь в огонь и захлопнула тяжелую чугунную заслонку. Она с трудом выпрямила спину.
— Там говорят о том, что случилось с суфражистками в Бирмингеме?
— Да, говорят.
— Люди выражают свое недовольство? По поводу голодовки и принудительного кормления?
— Некоторые выражают, — ответила Лиззи и стала складывать нарезанные овощи в большую кастрюлю. — Другие говорят, что они все делают неправильно, что мухи лучше ловятся на мед.
— Но считают ли люди, что суфражистки заслужили эти пытки?
— Некоторые считают, что нельзя обрекать их на голодную смерть.
— А ты что думаешь, Лиззи?
Она подняла красные и слезящиеся от лука глаза.
— Я бы не решилась на такое.
Она не ответила на мой вопрос, но я бы сказала то же самое, если бы была честна с собой.
* * *
11 апреля 1910
С днем рождения, дорогая Эсме!
Поверить не могу, что тебе уже двадцать восемь. Я чувствую себя старухой. В этот раз, учитывая твою постоянную тревогу, я высылаю тебе книгу Эмили Дэвис. Она была подругой моей матери и участвовала в суфражистском движении полвека. Она придерживалась совершенно другого подхода, чем миссис Панкхёрст, и настаивала, что женщины и мужчины должны иметь равные права на образование, приводя веские аргументы. Искренне надеюсь, что, прочитав ее книгу «Размышления по некоторым вопросам, касающимся женщин», ты сама задумаешься о высшем образовании.