В библиотеке было меньше людей, чем обычно, и я не спеша обследовала полки в отделе искусств. Книги, которые доктор Мюррей попросил меня проверить, были старыми, в них было трудно разобрать цитаты, и я могла легко сделать ошибку. Я сидела на скамье, отполированной поколениями ученых, и гадала, сколько среди них было женщин.
Домой я поехала той же дорогой. Участницы шествия уже собрались, а толпа зевак увеличилась. Женщин было раза в три больше, чем мужчин, но меня поразило, какие разные мужчины здесь присутствовали. Мужчины в галстуках и без. Мужчины под ручку с женщинами. Мужчины, стоявшие поодиночке. Мужчины в шапках и в рубашках без воротников, собравшиеся вместе. Они сложили руки на груди и широко расставили ноги.
Я прислонила велосипед к ограде небольшого кладбища у церкви Святой Марии Магдалины и встала у края толпы.
Когда я прочитала о планируемом шествии, я стала надеяться, что Тильда приедет в Оксфорд для участия в нем. Я написала ей письмо и вложила в него записку: «Буду ждать у церкви со стороны памятника Святым мученикам».
В ответ она прислала открытку.
Посмотрим, может быть, и приеду. ЖСПС на шествие не пригласили (ученые дамы Оксфорда не одобряют методы миссис Панкхёрст). Я очень рада, что ты присоединилась к сестринству и что в нашем крике прозвучит и твой голос. Уже давно пора!
Женщины выступали на трибуне, установленной рядом с памятником. Мне было трудно рассмотреть ее с того места, где я стояла, а слышать их речи мешали подстрекательства толпы. Листовки призывали нас НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ на недоброжелателей, и большинство сторонников суфражисток так и делали, но провокаторов было слишком много, и они кричали со всех сторон. Из граммофона, установленного в открытом окне колледжа Сент-Джонса, звучала музыка. Рядом с трибуной поднялось облако табачного дыма, потому что мужчины сговорились дружно закурить свои трубки. Противники шествия из другой группы распевали песни во весь голос, заглушая все вокруг. Даже на краю толпы я чувствовала себя уязвимой.
Народ вокруг памятника Святым мученикам взволновался. Я поднялась на носочки, чтобы посмотреть, что происходит, и увидела, как что-то рассекает море людей. Волнение толпы приближалось ко мне, но я смогла понять, в чем дело, только когда двое мужчин возникли передо мной. Сцепившись друг с другом, они обменивались ударами. Мужчина в рубашке с воротником и в галстуке был крупнее, но его руки беспорядочно метались в разные стороны, а кулаки не попадали в цель. Его соперник бил точнее. Несмотря на холод, он был без куртки, а рукава закатал до локтей. Я отступила назад, но улица Магдалины была переполнена, и меня прижали к ограде кладбища.