— Я надеялась видеться с тобой чаще, — сказала она однажды, когда мы прогуливались вдоль ручья Касл-Милл, — но ты все свободное время проводишь с Гаретом.
— Это не так. Мы с ним иногда обедаем в Иерихоне, и все. Пару раз сходили в театр.
— Ты всегда любила театр, — сказала Тильда. — Ой, Эсме, ты пылаешь, как школьница. Готова поспорить, что ты еще девственница.
Я покраснела еще больше и опустила голову. Если Тильда и заметила мое смущение, то решила ничего не говорить, и какое-то время мы шли молча. Вода покрылась рябью, и я почувствовала на шее укус комара.
— Как вам сейчас на лодке, Тильда? Погода становится теплее.
— О, мы там как сардины в жестяной банке, оставленной на солнце. Тухнем потихоньку.
— Ты можешь жить с нами, я тебе говорила. Уверена, что папа не будет против, — сказала я, зная, что она снова отклонит мое предложение.
— Я скоро уеду. Мое боевое задание почти выполнено.
— Звучит так, как будто ты служишь в армии.
— Но так и есть, Эсме. В армии миссис Панкхёрст, — она шутливо приложила руку к мнимому козырьку. — В армии ЖСПС.
— Я начала посещать местные собрания суфражисток вместе с миссис Мюррей и ее дочерьми. Мужчины туда тоже приходят, но женщины говорят там больше, чем они, — сказала я.
— Они только и делают, что говорят, — заметила Тильда.
— Не думаю, что это так, — возразила я. — Они выпускают журнал и устраивают разные мероприятия.
— Но это тоже разговоры, разве нет? Одни и те же слова, и ничего не меняется.
Я вспомнила, как Гарет спросил у меня, почему Тильда приехала в Оксфорд. Я давно убедилась, что не ради меня. Сейчас я понимала, что причина была в чем-то совсем другом, но знать ее мне не хотелось.
— Как поживает Билл? — спросила я, не глядя на нее.
Тильда уже вскользь упоминала о брате, и я была ей за это благодарна. Но вскоре она собиралась уехать, и мне почему-то захотелось узнать о нем подробнее.
— Билл? Тот еще негодяй. Он разбил мне сердце. Обрюхатил какую-то наивную девчонку и перестал быть моим мальчиком на побегушках. Я была в ярости.
— Обрюхатил?
Она усмехнулась.
— Знакомый взгляд. Ты до сих пор носишь в карманах свои листочки?
Я кивнула.
— Тогда достань один.
Мы остановились. Тильда расстелила шаль на траве у дороги, и мы сели.
— Как здорово, — сказала она, когда я доставала листочки и карандаш. — Как будто вернулись в прошлое.
У меня тоже было такое ощущение, только я знала, что как прежде уже не будет.
— Обрюхатить, — произнесла я, записывая слово. — Теперь мне нужно предложение.
Она откинулась назад, опираясь на локти, и подставила лицо под солнечные лучи первого летнего дня. Она не торопилась, как раньше, и желала придумать для меня удачный пример.