С «новеньким» я была уже знакома. Когда он увидел, что я смотрю на него, он сморщил губы в поцелуй. Я отвернулась от него к Берти.
— Вы до сих пор слова собираете? — спросил Однорукий Снайпер. — Этот трус ничего вам не скажет. Заткнулся при первой атаке.
— Не обращайте на него внимания, мадам.
— Отличный совет, Ангус.
Но бойкот не помог.
— Я знаю словцо, которое взорвет тебя.
Некоторые люди очень добрые, а другие — нет. И неважно, какую форму они носят. Не было сомнений в том, какое слово он собирался произнести. Оно было точным и метким. Он повторял его снова и снова, даже тогда, когда оно уже достигло своей цели.
— БОМБА. БОМБА. БОМБА. БОМБА. БОМБА.
Берти прижался к матрасу, а затем резко вскочил с него, сбив меня с ног. Его крик отскакивал от стен, поэтому я слышала его со всех сторон.
Встав на четвереньки, я оглядела палату. Потерявшись в пространстве, я на миг подумала, что это настоящая воздушная атака, а не подлость мерзавца.
В палате почти ничего не изменилось с тех пор, как я в нее вошла, но взгляды раненых были устремлены на нас. Мой стул лежал опрокинутым, а кровать Берти стояла криво. Он скорчился под ней, прижав колени к груди и зажав уши руками. Его трясло так, как будто он голым лежал в сугробе. Бедняга намочил себе штаны.
Ангус лежал на полу, как будто его спихнули с кровати. Вместо стоп на ногах были повязки. «Траншейные стопы», — говорил он сам. Помогая себе руками, он полз к Берти.
— Амико, — протяжно, нараспев позвал он, словно ребенок, играющий в прятки, — Амико, амико.
Крик превратился в ужасный стон, и Берти стал раскачиваться взад и вперед.
Я подползла к нему на коленях и обняла его трясущееся тело. Он был маленьким и худым — совсем еще ребенок.
— Секура, — сказала я ему на ухо.
Я вспомнила, как Лиззи сажала меня на колени и прогоняла прочь все мои тревоги своим спокойным, равномерным голосом.
— Секура, — сказала я, раскачиваясь вместе с Берти. — Секура.
Ангус обнял нас обоих, и я почувствовала, как он останавливает наше раскачивание. Стоны Берти сменились мычанием, а я напевала ему на ухо. Он перестал раскачиваться, прижался к моей груди и заплакал.
* * *
Сестра Морли посадила меня за свой стол и принесла мне кружку чая.
— У нас много таких парней, как Берти, — сказала она. — Не с таким же военным неврозом — я думаю, это особый случай, — а тех, которые не разговаривают, хотя, по мнению доктора, у них сохранилась функция речи.
— Как им помогают?
— Многих отправляют в военный госпиталь в Нетли, недалеко от Саутгемптона, — ответила сестра. — Они пробуют разные способы лечения. Доктор Остлер считает, что к вашей эсперанто-терапии стоит присмотреться, и он написал об этом своим коллегам. Он наслышан о вашей работе над Словарем и думает, что ваш опыт может пригодиться при разработке программы лингвистической терапии. Он надеется, что вы сможете поехать туда и поговорить с персоналом о том, как вы общались с Берти.