Эмоциональная сила, лежащая в основе текста Маркса, очевидна, чего нельзя сказать об аргументации. Именно эта сила побуждает Лукача заимствовать терминологию Маркса. «Овеществление», «отчуждение» и «фетишизм» становятся главными пороками капиталистической системы.
Помимо «фетишизма капитала» существует также «товарный фетишизм», мистифицирующий человеческие отношения на рынке и скрывающий эксплуатацию, на которой зиждется товарное производство. Жертва товарного фетишизма воспринимает товары как наделенные особой властью, вступая в отношения обмена будто под влиянием автономных и объективных законов. С этой точки зрения товары действительно имеют власть над человеком, который фетишизирует их и начинает видеть себя управляемым внутренне присущей им магией. При капитализме человек также является товаром, подлежащим обмену в соответствии с «объективными» законами системы. Поэтому Лукач утверждает, что «объективный» мир фетишизирован, а субъективная реальность «овеществлена». Объекты гордо выстраиваются, будто наделенные силой воли, подчинившей себе окружающую действительность, тогда как человеческий субъект сведен к статусу вещи, направляемой в своем движении «объективными» законами рынка:
Причем это верно, как в объективном, так и в субъективном плане. Верно в объективном плане, поскольку возникает мир готовых [fertig] вещей и вещных отношений (мир товаров и их движения на рынке), чьи законы хотя мало-помалу и познаются людьми, но и в этом случае противостоят им как непреодолимые самостийные силы. Их познание, стало быть, может быть использовано индивидом к собственной выгоде, но и тут ему не дано своей деятельностью оказать активное влияние на реальный ход событий. Это верно и в субъективном плане, поскольку при сложившемся товарном хозяйстве человеческая деятельность объективируется по отношению к нему самому, становится товаром; она подчиняется чуждой человеку объективности естественных законов общества, т. е. должна совершать свое движение так же независимо от людей, как и любая другая потребительная ценность, ставшая товаровидной вещью [Warending] [Lukács, 1971, p. 87; Лукач, 2003, с. 183].
Тот же неумолимый процесс капиталистического производства обусловливает дальнейшую специализацию труда и, следовательно, фрагментацию субъекта – его разделение на отдельные навыки и функции и поглощение его жизни определенным умением, определяющим его ценность как товара. По словам Лукача, эта фрагментация труда превращает производство в своего рода созерцание. Как простой зубчик в машине, доминирующей над ним и контролирующей его, рабочий теряет статус человека и занимает по отношению к своему поведению чисто созерцательную позицию анатома, изучающего работу тела [Ibid., p. 89; Там же, с. 185].