Рукописи 1844 г. были обнаружены уже после того, как Лукач опубликовал «Историю и классовое сознание»: он лично помогал в подготовке первого издания, когда жил в изгнании в Советском Союзе. Тем не менее гегелевская притча о духовном пути человека: от наивной самопогруженности через отчуждение к самоосуществлению в подлинной общественной жизни – оставалась движущей силой всех умозрительных построений Маркса. Лукачу хватало воображения и понимания, чтобы почувствовать это и пролить свет на более глубокий смысл рассуждений Маркса. Да и сам он был околдован гегелевской притчей.
В качестве науки теория фетишизма товара и капитала бессодержательна: она не добавляет ничего существенного к объяснению процессов накопления капитала или товарного обмена. Даже в качестве социальной критики эта концепция основана скорее на чувствах, чем на разумных доводах. Ибо кто на самом деле обманут иллюзией, что товары и капитал обладают независимой силой, позволяющей первым обмениваться, а второму накапливаться? «Буржуазный» экономист объясняет эти явления с точки зрения совокупного спроса и предложения, иными словами, с позиции социальных действий людей. Поэтому какой смысл утверждать, что законы «вульгарной политической экономии» изображают капитал «независимым источником стоимости»?
Тем не менее концепция «фетишизированного сознания» продолжает вдохновлять революционную мысль. Гегелевская теория отчуждения – это не просто рассказ о пути человека к самосознанию. Это заменитель теологии. В интерпретации Гегеля и Фейербаха эта теория становится светской концепцией первородного греха. Зло, которое «повсеместно» присутствует в мире, неотступно следуя за нами и обессмысливая наши действия, является приметой и результатом отчуждения человека от самого себя. Отныне он объект, который должен быть субъектом. Сознание человека от начала и до конца пронизано «торжеством вещей». Всякая власть кажется ему находящейся вне его, и нигде он не встречает спонтанности и внутреннего основания свободной воли. Показать, что капитализм является необходимым и достаточным условием этого состояния самоотчуждения, – значит оправдать священную революцию. Причем даже в эпоху (или, скорее, именно в такую эпоху), которой знакомы материальные удобства, которые может принести рыночная экономика.
Итак, главное достижение Лукача состоит в выявлении и превознесении теологического смысла марксистской экономики и тем самым адаптации теории Маркса к послевоенному миру. Это и реальность после Первой мировой войны, когда жители Центральной Европы находились в поисках новой идентичности и надеялись обрести ее в обещаниях социализма. И действительность после Второй мировой войны, когда новые модели потребления распространились из США по всему миру. Идеи Лукача вдохновили мыслителей Франкфуртской школы, в особенности Адорно, на то, чтобы усмотреть в показном изобилии американской мечты скрытое под ним «внутреннее» и «субъективное» отчуждение. А радикалов 1960-х годов он вдохновил на поиски «внутреннего» освобождения от норм буржуазного порядка.