Грамши не формулирует все именно так: он пишет о «диалектических» отношениях между надстройкой и базисом[106], используя марксистский жаргон для того, чтобы высказать то, во что глубоко верят его оппоненты, а именно что история не занимает ничьей стороны. Тем не менее опровержение Грамши марксистского детерминизма фундаментально важно для его собственной «философии практики». Оно позволяет ему сделать то, чего не может классический марксизм, – реабилитировать политическую сферу. Политика становится действующим принципом изменений. Она может противостоять давлению экономики и ограничивать или преодолевать его.
Следовательно, коммунистическая политика возможна не только как революционное движение снизу, но и как постепенное вытеснение правящей гегемонии: долгий путь через институты[107], как этот процесс был охарактеризован впоследствии. Таким образом, надстройка будет постепенно изменяться, пока новый общественный порядок, возникновения которого не допускала прежняя гегемония, не сможет появиться, повинуясь своему собственному импульсу. Этот процесс, называемый «пассивной революцией», может быть осуществлен только соединением двух сил. Первая идет сверху, от коммунистических интеллектуалов, постепенно ликвидирующих гегемонию буржуазии. А вторая направлена снизу, со стороны «масс», несущих с собой зерна нового общественного устройства, которые прорастают благодаря труду.
Революционные преобразования случаются только тогда, когда эти силы образуют гармонию в «историческом блоке». Роль партии состоит в том, чтобы создавать эту гармонию, объединяя интеллектуалов и массы в единую дисциплинированную силу. Партия – это «современный государь», единственный проводник реальных политических изменений. Она может преобразовать общество только потому, что включает в единое коллективное действие все разрозненные действия интеллигенции и сочетает правильное мышление с грубой силой. Поэтому партия постепенно должна заменить все организации, которые играют какую-то роль в гегемонии политического влияния.
Грамши полагал, что подобная систематическая инфильтрация должна ускорить упразднение государства. Коммунистические интеллектуалы и массы, как он верил, связывает друг с другом инстинктивная симпатия. Поэтому, когда они объединят свои силы, отпадет потребность в принуждении со стороны государства. На его месте возникнет новая, консенсусная форма правления[108]. Как и многие другие левые интеллектуалы, Грамши не анализирует это идеальное правительство («управление вещами», как определил его Энгельс). Следовательно, его доводы бессильны убедить оппонента, скептически настроенного именно по поводу