» [Sartre, 1976, p. 317].
Чтение «Критики диалектического разума» – тяжелый опыт. В это тоталитарное подземелье почти не просачиваются лучи света. Несколько глотков воздуха остается там, где еще дышит дух раннего Сартра, щедро отдающий себя в лирических, но беспочвенных выдохах. Силой жаргона философ отвлекает внимание читателя от всего, что по-настоящему сомнительно в марксистских представлениях и создает ложный конфликт в мире грез. Реальные положения марксизма нигде не разбираются. Разделение общества на «пролетариат» и «буржуазию» никогда не ставится под вопрос, миф о «классовой борьбе» не рассматривается, а теория «эксплуатации» не призывается к ответу. Даже мертвый язык марксистской экономики выполняет свои таинственные функции, оставаясь полностью не подверженным критическому наблюдению. Не искупают скрытое принятие марксистской догмы и феноменологические образы:
Мошенничество капиталистической эксплуатации основано на контракте. И хотя этот контракт обязательно превращает труд или праксис в инертный товар, он формально является отношениями, основанными на взаимности: это свободный обмен между двумя людьми, которые признают друг друга в своей свободе; просто один из них делает вид, что не замечает, что Другой принужден рамками своих потребностей продавать себя как материальный объект [Sartre, 1976, p. 110].
Конечно, мы всегда относимся друг к другу, как к материальным объектам. Если Бытие и ничто является руководством по человеческому состоянию, то никакой переход к «социалистическим производственным отношениям» не может преодолеть тех препятствий, которые налагают сами наши тела. В любом случае, разве мы еще не устали от этого тавтологичного осуждения свободной экономики, которое определяет, что может быть куплено как вещь, а затем говорит, что человек, который продает свой труд, становится вещью и перестает быть личностью? Так или иначе следует признать, что из всех лживых способов защиты рабства этот, безусловно, самый пагубный. Ведь что такое неоплаченный труд, как не рабство? Нужно признать: на плечах того, кто осуждает рынок труда в пользу некой интеллектуальной альтернативы, лежит невероятное бремя доказательства. Потому что кто контролирует эту новую ситуацию и как? Что извлечет труд из личности, которая в противном случае его не отдаст? Как человек смирится с отсутствием частного вознаграждения? На такие вопросы нельзя ответить с точки зрения «царства целей». Ибо они возникают в эмпирических условиях человеческой природы и не приемлют «трансцендентальных» ответов.