Принесли заказ. Перед ней поставили чашку. Перед ним стакан. Официант открыл бутылку и налил виски. После чего удалился. Закревский некоторое время смотрел – теперь уже на поверхность жидкости, а не на Нику. А потом решился:
– Самородова говорила тебе про квартиру? В смысле… возможны варианты… Черт, Ника, говорила она или нет?
– Допустим.
Он кивнул. Отпил из стакана. Пригладил усы. Заставил себя не придвигать стул.
– Ну, значит, за наводку спасибо не скажешь.
– Что тебе с моего спасибо? – спросила Вероника, отодвинув от себя чашку с кофе.
– Моральное удовлетворение от собственного благородства. Будешь? – он кивнул на бутылку.
– Нет, – она отрицательно качнула головой. – Но могу сказать спасибо. Просто так. Мне не жалко.
– Пожалуйста. И как оно? Нравится быть его добычей? Он же за тебя борется, а не с тобой.
Она негромко рассмеялась и откинулась на спинку стула. Расправила плечи. Высокие острые соски стали видны под тонкой тканью платья без каких-либо секретов.
– А вдруг он еще способен меня впечатлить? Виктор стремится держать себя в тонусе.
– Ну так за чем же дело? В накладе не останешься. Продайся, и дело с концом, – беззаботно рассмеялся Закревский, быстро поднял стакан и опрокинул в себя остатки вискаря. Только костяшки пальцев, сжимавших стакан, побледнели от напряжения. – У вас отличная семья, на хрена уходила?
– Цена устраивать перестала, – Вероника посмотрела на него.
– Б*я! – выдохнул Закревский. – Вы даже разговариваете одинаково! В одних выражениях! На кой черт распылять этот яд на окружающих, отравлять их своими фекалиями, когда можно упражняться друг на друге. Мало вам?
– У тебя приступ установления вселенской справедливости? – она по-прежнему внимательно смотрела на него.
– Со мной это случается периодически. В юности я идеализировал профессию. Потом оказалось, что проще и выгоднее грести чужое дерьмо. А замашки остались.
Веронике стало скучно. Сначала она откровенно зевнула, проигнорировав его слова, потом обвела равнодушным взглядом пустынный зал – и глазом зацепиться не за кого.
И недолго думая, пересела ближе к Закревскому.
Пробралась пальцами под манжет рубашки и стала медленно царапать кожу.
– Идем в номер, – томно проговорила она, прищурив глаза.
– А еще у тебя патологическая зависимость от секса, – тихо сказал он. – Нет, я не жалуюсь. Но Каргин по этому поводу не в духе.
Вероника отстранилась и, не понижая голоса, спросила:
– Трахаться будем?
– Сегодня я бухаю.
Каргина кивнула и неторопливо встала из-за стола. Подошла к Закревскому со спины и низко перегнулась через плечо. Вдоль его руки рассыпались черные волосы, а ее ладонь уверенно скользнула глубоко за ремень брюк. Сначала мимолетно, потом настойчивее коснулась его члена, поглаживая, слегка сжимая пальцы. Губами медленно провела вдоль его шеи вверх, очертила по скуле овал лица. И укусив за мочку, Вероника хрипло выдохнула в самое ухо: